не поймите меня неправильно. Я пекусь только

о вашем благе>>. Часто на него находят мрачные

мысли, тогда он начинает сомневаться в своей деятельности,

колебаться, нужна ли она, не совершает

ли он какой-нибудь невольной ошибки. Наверное,

поэтому товарищи, хотя и доверяют ему распространять

прокламации по окрестным деревням,

не торопятся принять его в свою партию.

Ребята, не успев зайти в общежитие, еще

толклись во дворе, как вдруг примчался черный

жеребец, запряженный в маленькие нарядные санки.

В них восседал приземистый земский начальник. На

облучке с вожжами в руках пристроился Потап

Силыч. Он лихо осадил коня перед школьным

крыльцом, на котором стояли Баудер и Малыгин

спрыгнул с облучка, с угодливостью откинул коврик,

прикрывавший ноги земского начальника.

Земский тяжело вылез из саней, поздоровался

с Баудером и Малыгиным, кинул через плечо

надзирателю:

—Потап Силыч, поставь коня под навес. Распрягать

не надо. Потом зайди к нам. И вы, Гавриил

Васильевич, не уходите. Поговорим все вместе.

Баудер, несколько уязвленный тоном земского

начальника, покраснел и, возмущенно дернув плечами,

пошел в сопровождении земского и Малыгина

к себе в кабинет. Вскоре туда же прошмыгнул

и надзиратель.

Яша Гужавин подошел к Васли, спросил

тихонько:

—Ты сколько оставил?

—Штуки четыре. А ты?

—У меня, наверное, побольше, точно не знаю.

Куда бы их спрятать?

—Тебе, Яша, нельзя их у себя оставлять. Потап

может обыскать. Давай их мне, я на мельнице

спрячу —никто не найдет!

Вечером Васли все вспоминал сегодняшнее утро,

бесстрашного оратора, его страстные и гневные

слова.

Он с нетерпением ждет Яшу, хочется поделиться

с ним новыми одолевающими мыслями, но приятеля

все нет и нет. Уж не случилось ли чего в школе?

Сбегать бы, да Матвей снова ушел к своей невесте

—они недавно помирились после новогодней

ссоры. Мельницу не бросишь, хотя на ней всего один

помольщик, мужик из Большой Нольи.

Вдруг у Васли мелькнула озорная мысль. Не

дать ли одну листовку этому мужику? Пусть читает,

набирается ума.

—Дядя, ты грамотный? —спросил Васли.

Мужик похлопал мучными руками, ответил с

улыбкой:

—Нет, сынок. В солдатах был, показывали мне

буквы, да у меня мозги, видно, вроде решета, ничего

не зацепилось. А что?

—Ничего, просто так спросил.

—В нашей деревне есть старик, дед Епи. Вот

уж тот —грамотей. Все знает, во всем разбирается.

Про что хочешь расскажет —и про императора,

и про короля, и про шайтана.

—Наверное, про султана? —с улыбкой спросил

Васли.

—Может, и так,—согласился мужик.—По мне,

все едино.

Дверь амбара скрипнула. Матвей заглянул в

амбар, поманил Васли.

Вид у Матвея был взволнованный.

136

—Послушай, парень,—пристально глядя в глаза

Васли, сказал он,—в Нартас приехал урядник

и три стражника. Ищут листовки. Был обыск в

общежитии, на ферме, на конюшне.

Васли опустил глаза, сказал:

—Дядя Матвей, я пойду к себе, ладно?

—Иди, Васли, иди,—ответил мельник и еще раз

пристально взглянул на парня.

Г л а в а IX

«ГОСТИНЦЫ»

Прошла неделя. Жизнь в школе вошла в свою

колею. Потап Силыч как-то притих, ходит злой

и хмурый. Должно быть, досадует, что при учиненном

им обыске не нашли ни одной листовки. Кроме

того, он напуган исчезновением Вани Ислентьева.

Баудер прямо ему сказал:

—Ты обязан следить за учениками. Упустил

парня —ищи где хочешь, а найди!

Потап Силыч написал в родную деревню Ислентьева,

съездил в Уржум. Но из деревни ответили,

что Иван дома не появлялся, и в Уржуме никто его

не видел.

Мысль о Ване Ислентьеве не покидает и Васли.