обрадовались, вроде тебя, но тут же угодили в дом

вот с такими окнами.—Он растопырил пальцы обеих

рук и скрестил их.—Ясно тебе?

—Ясно,—ответил за Яшу Васли, и глаза его,

только что радостно сверкавшие, потухли.—В тюрьму

сажают.

—А ты как думал? —Митрохин пристукнул ладонью

по столу.—Иначе нельзя. У нас в управе

говорят: дай мужику волю, он самого царя скинет.

А жить без царя невозможно. Вон даже для скотины

нанимают пастуха.

—Ты бы, Мичи, спросил в своей управе, кому

же тогда дается свобода по этому манифесту? — сказал Васли.

—Чего спрашивать, и так ясно: народу. Там так

и сказано.

—Народу? Выходит, и мужику?

—И мужику.

—Сам же говоришь...

—Что? Что я говорю? Говорю, что без узды

мужику нельзя. Я по деревням езжу, всего насмотрелся.

В Малмыже толпа рассвирепела, земского

начальника Сарычева чуть не разорвала. Ладно,

нашелся умный человек, крикнул: <<Не троньте его,

он больной!>> Пожалели и отпустили, не тронули.

А тут и полиция не сплошала, схватила самого

главного смутьяна.

—Это кого же?

—Студент какой-то из Казанского университета.

Говорить мастер: как заговорит, сразу вокруг него

толпа. <<Сбросьте, говорит, со своей шеи разных

паразитов, будьте сами хозяевами земли!>> Тут ему

полицейские руки и скрутили. Его тащат, а он еще

что-то против царя кричит. Прямо сказать, бесстрашный

парень.

Васли и Яша переглянулись. Васли спросил:

—Скажи, а этот студент, каков он из себя?

—Высокий такой, волосы светлые, длинные.

—Это он! —воскликнул Васли.—Яша, знаешь,

о ком я говорю?

—Ясное дело,—подтвердил Яша.

—Откуда вы его знаете? —подозрительно спросил

Митрохин.

—Он перед церковью как-то раз выступал, новобранцев

против войны агитировал, потом листовки

разбросал и скрылся.

—Ну вот, теперь, голубчик, попался! —злорадно

проговорил Мичи.

Васли посмотрел на него неприязненно:

—Послушай, а ты-то чем отличился?

—Ямщик знакомый, Одинцов, сцепился с полицейским,

отколошматил его и хотел скрыться, да

я его задержал.

—Вот предатель! —вырвалось у Яши.—Товарища

предал!

Мичи криво улыбнулся:

—Какой он мне товарищ, он уже старик. Ну

ладно, мне пора, прощайте.

Он схватил картуз, накинул на плечи шинель

и вышел, хлопнув дверью.

Г л а в а XIV

МАНИФЕСТ

Пожар революции, вспыхнувший в главных городах

России, к осени 1905 года разметал искры грозного

пламени по всей стране. Испугавшись надвигающейся

революции, царь Николай II издал манифест,

в котором сулил народу гражданские свободы.

В один из осенних вечеров на квартире лопъ-

яльского учителя Павла Степановича Басова собралось

несколько человек. Все были возбуждены. На

лице Басова играл чахоточный румянец, глубоко

запавшие глаза лихорадочно блестели. Он то и дело

покашливал и вытирал платком бледный лоб.

—Господа! Товарищи! Вы только подумайте:

ведь свобода дана! Свобода! —взволнованно твердил

молодой фельдшер Халтурин.

Басов охладил его пыл насмешливой улыбкой:

—Погоди радоваться, Семен Васильевич.

Сулят свободу, а что получим, пока неизвестно.

Знаешь, как на Кавказе осла обманывают? Повесят

у него перед носом на хворостине морковку, он

бежит за ней что есть духу, но, как ни старается,

схватить не может.

—Ну, Павел Степанович, это уж ты слишком!— обиделся Халтурин.—С чего ты взял, что

нас только манят свободой? Почему мы не должны

верить дарю?

Басов пожал плечами.

—Ладно, поживем —увидим, —сказал он. — Я собрал вас, товарищи, вот для чего. Сейчас по

деревням идет обсуждение манифеста, крестьяне

выносят по нему свой приговор. Мы должны позаботиться

о том, чтобы разъяснить народу суть царского