мужиков, ведь все они ездят молоть зерно в Нартас.

Поначалу его так тут и называли: помощник мельника.

Но после того, как, собрав мужиков в караулке,

Васли устроил показ туманных картин на

тему <<Четырехпольный севооборот>>, дед Ефим сказал

односельчанам:

—Что вы его зовете <<мельник>> да <<мельник>>!

Он на мельнице мельник, тут он агроном. Вы слу-

шайте, что он вам говорит, да на ус мотайте. Парень

ученый и говорит дело: землю мучить не годится.

Раньше наша земля была жирной, с густым черным

перегноем, теперь год от году скудеет. А почему?

Потому что не даем земле отдохнуть. То-то и оно...

Дед Ефим —самый уважаемый в деревне старик.

Широкий в плечах, с рыжей окладистой бородой,

с большими сильными руками. Он не бросает слов

на ветер, оттого и слушают его соседи, оттого

и верят ему.

Васли с первых дней очень привязался к деду

Ефиму, и старик относился к нему и Яше по-

отцовски, старался помочь добрым словом, советом.

Сосед деда Ефима Кугергё Иыван —самый бедный

мужик в деревне: девять ртов в семье. Но никто

никогда не видел, чтобы он сидел повесив голову.

Спрашивают его:

—Кугерге Иыван, как поживаешь?

Улыбнется в ответ:

—Сегодня не очень хорошо. Завтра будет лучше!

Дед Ефим поучает своих квартирантов:

—Вот и вы так же живите, ребятки! Полезет

горе тебе на шею, а ты не давай ему охомутать себя.

Встряхнись да подтянись да надейся на лучшее, как

Кугерге Иыван!

Однажды утром, когда Васли был в доме один,

с улицы, запыхавшись, вбежал Яша:

—Ой, Васли, скажу —не поверишь! Угадай,

кого я сейчас видел?

—Кого?

—Митрохина!

—Мичи? —обрадовался Васли.

—Его самого. В Нартас покатил. Лошадь — загляденье! Черная как ворон, быстрая как ветер;

бежит, так и кажется, что копыта землю не задевают.

Вот повезло человеку!

—Да погоди ты, Яша! Объясни путем. Ты говорил

с ним? Почему меня не кликнул?

—Говорил, говорил. Приглашал зайти, да он

очень торопился. Какой-то срочный пакет в Нартас

везет. На обратном пути обещался заехать. Ты его

и не узнаешь! Он теперь как московский барин:

темно-синяя шинель, серебряные пуговицы в два

ряда, картуз форменный, сапоги гармошкой!

Васли слушает Яшу и ушам не верит. Рад за товарища,

тот, как видно, выбился в люди. Вспомнилось,

как на Биляморской дороге они поменялись лаптями.

С нетерпением ожидал Васли старого друга. То

и дело подходил к окну. Наконец послышался стук

копыт, перед домом остановился тарантас.

—Приехал! Мичи приехал! —воскликнул Васли

и выбежал на крыльцо.

Мичи не спеша вылез из тарантаса, привязал

лошадь к изгороди, степенно вошел во двор.

—Мичи! Насилу дождался, думал уж, что

не приедешь, что забыл,—сияя улыбкой, проговорил

Васли и хотел обнять друга, но тот, сдержанно

улыбаясь, протянул руку:

—Здравствуй, Василий. Я никогда ничего не

забываю. Мне нельзя забывать, служба такая,— важно сказал он.—Вот, приехал, как видишь.

—Ишь каким ты стал! —оглядывая Мичи с ног

до головы, восхищенно говорил Васли.—Прямо

офицер, тебя и не узнать. Ну пойдем, дружище,

в дом, гостем будешь,—Васли положил руку ему на

плечо и так, полуобняв, ввел в избу.

Яша уже возился возле печки с самоваром.

Вскоре тот заурчал, как старый кот.

—Сейчас закипит,—сообщил Яша.—Васли, т а щи

угощение!

Васли принес из кухни миску, полную сухарей.

Мичи взглянул на угощение и вышел. Через

минуту вернулся с кожаной сумкой в руках. Вынул

и положил на стол три куска сахара, хлеб и вареное

мясо.— Мичи, зачем ты это? Убери, Мичи,—сказал

Васли.—Ведь ты у нас в гостях. Моя мать всегда

говорила, что нет ничего вкуснее, чем чай с сухарями.

—На безрыбье и рак рыба, потому тебе мать

и толковала про сухари,—насмешливо отозвался