Борис Петрович подозрительно посмотрел на лукаво примолкшую девушку. Валя засмеялась:

— Ой, Борис Петрович. Это же все в школе учат! Мне только пить захотелось от вашей лекции. А вода во фляжке, наверно, совсем теплая.

— Тогда я дарю тебе вон ту речушку. — Геолог указал рукой вдаль, на белую ниточку реки, бесшумно спадавшей с горы. — Пойди напейся. Представляешь себе, какая там вода — холодная, вкусная, чистая...

— Не дразните меня! — протестует Валя.

— Что за шум, нашли что-нибудь? — оборачивается к ним Николай.

— Нет, — отвечает Борис Петрович.

— Да, — отвечает Валя.

— Не пойму я вас. — В голосе Николая слышится привычная обида.

— Вон ту речушку нашли, видишь? — смеется Валя.

Пить, однако, хочется пуще прежнего. Но прохладная река далеко, и Вале приходится утолять жажду теплой водой из фляги.

Батыр Османович не спеша идет по луговине. Впереди темнеют фигуры косцов. Скошенная трава, которая успела слегка привянуть, запахом своим кружит голову.

Люди вышли косить рано, по росе. Теперь солнце поднялось уже довольно высоко — пора, пожалуй, ворошить сено. Однако, заметив на дороге машину секретаря райкома, косари решили пройти еще ряд. Впереди всех, широко взмахивая косой, шел Азамат, на некотором расстоянии от него — остальные, позади маячила фигура Назира.

Батыр Османович подошел к Азамату. Поздоровались. Вскоре и все остальные косари окружили секретаря.

— Чей же это ряд так небрежно скошен? — шутит Баразов, искоса поглядывая на комсорга.

— Что ты, алан, плохих косарей у нас нету, — серьезно отвечает Азамат, очищая косу пучком свежесрезанной травы.

Назир молчит, точно воды в рот набрал. Разумеется, он бы сумел как следует ответить секретарю, да неудобно — он же старший. «Поглядел бы я на тебя, как ты умеешь косить», — думает Назир, опуская мрачный взор на блестящие ботинки Баразова.

И, словно отвечая на его мысли, Батыр Османович обратился к Азамату:

— Ну-ка, друг, дай мне свою косу, попробую и я тряхнуть стариной.

Азамат протягивает косу Батыру Османовичу. Многие в бригаде знают, что секретарь райкома любит и умеет косить. Редкий сенокос не увидишь его с косой в руках. Шагает он широко, траву срезает аккуратно, у самой земли, и ряд за ним остается ровный и чистый. Да вот беда — устает быстро. Видно, с непривычки. Любой колхозник, разумеется, мог бы сейчас легко опередить его, да неловко вырываться вперед, и Батыр Османович возглавляет строй.

— Отменным косцом, видно, был твой отец! — искренне любуется Азамат сноровкой секретаря.

— Да, его копны до сих пор помнят у нас в ауле, — откликается тот, не останавливаясь.

А последним в ряду по-прежнему идет Назир. Глядя на него, никто не подумает, что он уже очень устал и что косить ему с каждой минутой все трудней и трудней. Товарищи, правда, догадываются: слишком уж часто останавливается Назир, чтобы направить косу, — но виду не подают. Парень старается — и это главное. С непривычки у Назира все кости разломило. Да, может, к вечеру ему полегчает — втянется в конце концов.

— Не робей, Назир! — обернувшись, говорит ему парень, идущий впереди. — Видать, косить-то потруднее, чем девушкам письма писать.

— Заткнись, Солман, — шипит Назир, — не то поддам как следует!

— Ну, на это ты мастер, — вставляет словечко невесть откуда появившийся Азамат. Однако, на ходу меняя тактику, он примирительным тоном обращается к Солману: — Если бы он, как ты, косил каждый день, — наверняка не отстал бы от тебя.

— О чем разговор? — подходит Батыр Османович. Он уже кончил свой ряд и сейчас возвращает косу Азамату.

— Может, еще рядок пройдешь? — улыбается председатель, принимая косу. — Ты, я вижу, мастер косить.

— Нет, с него хватит, пожалуй! — быстро откликается Назир, хотя его, кажется, ни о чем не спрашивают.

— Не зря говорят люди, — улыбается Батыр Османович, — мало ли, много ли наработал — главное, чтоб с душой.

— Что ни говори, а косцов у нас с каждым годом становится все меньше, и меньше, — сокрушенно вздыхает Азамат, присаживаясь на скошенное сено и откладывая косу в сторону. — Старики сходят с круга, а молодежь, видите ли, считает постыдным косить вручную в век космоса... А таких машин, чтоб умели косить сено у нас в горах, видно, никогда не придумают. Правильно я говорю, Батыр?

— Нет, друг, неправильно, — отвечает Баразов, усаживаясь рядом с Азаматом. — Будут такие машины, обязательно будут. А может, — вдруг перебивает он себя, — со временем и отпадет необходимость в горных покосах. Наука быстрыми шагами идет вперед, и скоро, наверное, нам и равнинных кормов будет хватать. Подумайте сами: если там, где мы теперь накашиваем одну-две копны сена, в будущем можно будет снять пятьдесят копен? Разве это не выход из положения?

Косари молчат. Думают, отдыхают.

— А знаешь, Батыр, — снова заводит речь Азамат, — хоть на равнине мы и применяем сенокосилки, толку от них мало.