— Почему?

Азамат уже жалеет, что затеял этот разговор, но как говорится, птичка упорхнула, и теперь ее не поймаешь. Приходится отвечать:

— Да потому, алан, что она плохо косит — высоко забирает и оставляет много травы.

— Ну, это уж вопрос уменья.

— Не говори так, Батыр, — возражает секретарю Азамат, все больше и больше расстраиваясь по поводу того, что необдуманно ввязался в спор. — Разве ты не знаешь, что на лугах у нас много камней и валунов, и они мешают опускать ножи косилок до нужного уровня?

— Но там, где камни, и ручная коса бессильна.

— Верно. Но здесь мы весной обычно очищали склоны от камней.

— И там, на равнине, нужно очищать.

— Как я могу задержать камни, падающие с гор? — подымает брови Азамат.

— Раньше задерживали, а теперь нельзя? Может, у нас теперь камней стало больше?

Старики молча прислушиваются к спору. Молодые тихонько посмеиваются: поприжал секретарь председателя.

— Да, алан, раньше старики строили каменные загородки, и они задерживали весенний камнепад, — отвечает на это Азамат, в который уже раз вспоминая поговорку: не умеющий бросать камни попадает в свою же голову.

— А теперь перевелись, что ли, эти мастера? — не унимается Баразов.

— Да где их возьмешь? — уныло бубнит Азамат.

— А вот где! — Батыр Османович показывает на стариков-косарей, молча сидящих рядом. — Весной же они все равно без дела. Неужели им трудно огородить те участки, где летом они будут косить? Что молчите, отцы? Или я не дело говорю?

— Дело говоришь, Батыр Османович, дело, — ответил за всех седобородый старик, сидящий поодаль. — Это и вправду наше упущение. Следующей весной, будем живы, и загородки выложим, и сенокосы от камней очистим. Женщины с детьми помогут — не откажутся...

«Молодец, старик, — думает Азамат, — выручил». И, свободно вздохнув, он предлагает всем снова приняться за работу:

— Пора копнить, как бы погода не испортилась.

— Что-то она в этом году редко портится, — замечает тот же седобородый старик, с сомнением поглядывая на небо, — все горит кругом! — И первым поднимается с места.

Азамат с Баразовым работают рядом. Секретарю давно уже пора уезжать, но трудно оторваться от пахучего горного поля, от слаженной, дружной работы.

— Сегодня я проезжал мимо вашего аула, — говорит он, обращаясь к своему напарнику, — грязновато у вас все же. Как вам не совестно — не пойму! Туристы приезжают, да и самим какая радость жить в грязи! Ты поговори, пожалуйста, с Кичибатыром, поднимите людей. Нужно очистить улицы, дворы привести в порядок, побелить дома, покрасить ворота.

— Верно, верно, давно нужно, да все руки не доходят, — согласно кивает головой Азамат, поддевая на вилы большую охапку сена,

— Подумай сам, — продолжает секретарь, — прежде чуть не насильно заставляли вас сажать деревья, а теперь они вон как разрослись — любо-дорого смотреть. И фруктовые в этом году хорошо принялись. На таком фоне ваши обшарпанные дома и неметенные улицы — просто позор. Летом постараемся протянуть асфальтовую дорогу к вашему аулу, а там, глядишь, и дальше, в горы. Люди обзаводятся машинами, им нужны хорошие дороги...

— Кстати, о машинах, — перебивает секретаря Азамат, радуясь тому, что разговор свернул с неприятной колеи, — сейчас, если хочешь знать, каждый пастух мечтает о собственной машине. Приходят ко мне толпами, просят записать их на машину, уговаривают, грозятся даже. А что я могу? Сам же у тебя для колхоза машину клянчу. Может, подсобишь чем? Хорошо бы к Октябрьским праздникам хоть несколько машин продать колхозникам. А?

Батыр Османович обещает помочь, но говорит, что очередь на машину по району очень большая, что всех желающих пока не удастся удовлетворить, нужно в первую голову снабжать машинами животноводов — пастухов, работников ферм. А там, годика через два-три, глядишь и все, кто захочет, обзаведутся своими машинами. Потом Баразов рассказывает Азамату о том, что строительство ГЭС подходит к концу и что скоро начнут устанавливать столбы и тянуть провода. В ауле Азамата будет построена большая трансформаторная установка. И со стареньким движком, который так славно и долго служил им, можно будет распрощаться...

Но вот, наконец, колхозная повариха привезла на телеге обед. Побросав вилы и грабли, люди уселись в тени большого валуна и, перебрасываясь шутками, принялись за еду.

— Слушай, а ты, оказывается, великий мастер поесть. Если бы ты еще и работал так!

— Бедный! Утомился — спину не разогнет. Вон как припал к миске!

— Если бы твои руки так быстро махали косой, как ты орудуешь ложкой...

— А что у нас на третье? — спрашивает Назир.

Повариха протягивает им толстые ломти арбуза.

После обеда, сложив вместе с Азаматом еще одну копну, Батыр Османович уехал.

Настроение было бодрое, приподнятое. «Славно прошел сегодня субботник, — думает он, — вон сколько народу собралось, и стар и млад. Говорят, даже Ачахмат совсем было уже собрался, и косу направил, да не удалось — приболел немного старик... Все за одного — один за всех, этот великий принцип, лежащий в основе коммунистического общества, не сегодня народился на свет. Еще и предки наши, помогая друг другу, сообща выполняли трудную работу».