Владыка Паисий прочитал молитву, благословил пищу, сели.

Пошло знакомство.

Отец Епифаний за двадцать три года московской жизни издал множество книг, важных для Церкви. «Служебник» со своим предисловием, «Часослов», две «Триоди», постную и цветную, «Следованную псалтирь», «Ирмолог», «Общую Менею», «Новую Скрижаль», переведённую с греческого, с приложением истории исправления книг в России. Перевод «Поучения Отцов Церкви» по указу патриарха Никона Епифаний читал на богослужениях. Говорил он и собственные проповеди. Из переводных книг учёного иеромонаха полезными для мужей государственных были «Правила св. Апостол», «Собрание церковных правил и византийских гражданских законов», «Правила Вселенских и Поместных соборов», «Номоканон патриарха Фотия»...

Все эти труды перечислил для Спафария отец Симеон, надеясь, что Епифаний ответит любезностью, назовёт его книги. Но Епифаний кушал сёмушку, а Спафарий спросил не о сочинениях Симеона, а всё того же Епифания:

— В какие выси, отец, вы теперь возноситесь?

Епифаний просиял искренне и простодушно:

— Вот слово золотое! По-другому не скажешь — возношусь, позабывши смирение. В 63-м году Божей милостью издали мы в Чудовской типографии острожскую Библию. Надо было бы заново перевод сделать, но великий государь не посмел оспаривать владык, единых в мысли, что у греков благочестие повредилось. Поправили в острожском издании явные несуразности и напечатали. Было, скажем: «Изъядоша седмь крав» вместо «изыдоша». Библию хочу перевести. Сил у меня немного, воли ни государевой, ни патриаршей на перевод нет, на свой страх тружусь помаленьку. Да ещё лексиконы время от времени принимаюсь составлять. Один греко-славянский — латинский, другой — церковный. Грехи! Слов-то многие батюшки не понимают. Переиначивают, — повздыхал и преклонил голову. — А ваша милость какими трудами занята?

— Мои писания вполне земные. — Спафарий говорил Епифанию, но взглядывал на Лигарида, впрочем не забывая улыбнуться Симеону. — Вместе с подьячим Петром Долгово пишем. Русской речью я ещё не овладел. Составили «Корень великих государей царей и великих князей российских», проще сказать — «Титулярник», «Книгу об избрании и венчании на царство царя Михаила Фёдоровича», готовим к печатанью «Хрисмологион». Начаты «Книга избранная вкратце о девяти мусах и о седмих свободных художествах», «Книга о сивиллах».

Владыку Паисия Лигарида встревожили мимолётные взгляды Спафария, спросил по-гречески:

— Мы что же, встречались ранее?

— Встречались, в польских пределах.

Пунцовые розы расцвели на белых щеках газского митрополита: в Польше он бывал и служил, но в костёлах. Сказал, изобразив небрежность на лице:

— Есть немало людей, весьма похожих друг на друга, однако даже не родственников.

Отец Симеон успел уже обидеться, ибо о его трудах пока ещё не вспомнили, разговором обходят:

— Будем вести беседу по-русски, по-славянски, уважая хозяина нашего.

— О нет! — возразил Артамон Сергеевич. — Мне было бы интереснее слышать настоящие учёные речи. Говорите на латыни, мне же передавайте суть рассуждений.

— Привыкла ли твоя милость к России? — спросил Лигарид Спафария уже латинской речью.

— Холодно, — ответил Спафарий. — На моей родине в начале мая всё в цвету, уже есть плоды, а здесь — листья на деревьях только-только распускаются. Вчера — Афанасий Великий, а в воздухе снежок порхает. Холодно.

— Как это просто сказать: холодно, тепло, жарко! — воскликнул Лигарид, он, как лиса, заметающая за собой следы хвостом, кинулся мудрованиями отводить Спафария от воспоминаний прошлого. — Но что это такое, холод? В чём суть теплоты?

— Движение творит теплоту, — сказал Спафарий. При движении дерево и железо не только согреваются, но и огонь изводят.

Симеон Полоцкий, поглядывая с тонкою улыбкою то на Артамона Сергеевича, то на Спафария, возразил сначала латынью, а потом по-русски:

— Огонь производится не движением, но сопротивлением единого другому. Сия суть от четырёх стихий. Того ради имут огонь в себе.

— Железо холодное. — Спафарий уже понял: учёные мужи хотят убедиться, достоин ли он права почитаться равным среди них. — Возможно ли огню пребывать в холоде?

— В железе преобладает хладная стихия, — сказал Симеон, — вот и объяви нам, как содержится огнь в железе.

— Делом.

— Как это делом? Почему нож, лежащий перед тобою на убрусе, не сожжёт убруса?

Спафарий улыбнулся, но молчал.

— Не делом огонь есть в железе, — веско разъяснил Епифаний. — Ни! Но множеством или силою, а потому огонь можно извести притрением, а также ударением. Поговорим лучше о важнейшем. Читаем во святом Евангелии яко суть свидетельствующим на Небеси: Отец, Слово и Дух Святый. Отец есть Бог, Слово есть Бог, Дух Святый есть Бог. Убо три суть Бози?

— Три суть Лица, — сказал Спафарий. — Лица, а не три Бога.

— Бог Отец родил Бога Сына, иного от Себя. Выходит, иного Бога?