лабораторию. Позвольте проверить вашу теорию.

Его тон подсказывает, что он думает, будто европейские лаборатории более компетентны,

нежели наши, и я уверена, это не осталось без папиного внимания.

Глаза Ло встречаются с моими. Он знает, папа не позволит разговору умереть на этом месте,

но прежде чем папа может возразить, в разговор вступает африканский президент, по сравнению с

другими у нее мягкий голос.

— Я бы предпочла пойти на компромисс с г-ном Кастелло. Вы уверены, что переговоры

невозможны?

Все сразу начинают говорить, пока, в конце концов, президент Картье их не успокаивает.

— Боюсь, что нет, Нинкини. Наши попытки провалились. Конечно, все исследования будут

распространены среди четырех главных лабораторий химиков. А теперь, пожалуйста, запомните,

мы должны оставаться вместе, если надеемся выиграть. Атаки продолжаются ежедневно — у нас

нет выбора, кроме как нанести ответный удар. Можем ли мы все согласиться, что воздушная

тактика — лучшая?

Из зала доносится глухое согласие, и затем щелчки со стороны двойной двери заставляют

нас с Ло помчаться обратно к секретной лестнице и преодолеть два лестничных пролета, прежде

чем достигнуть Джексона. Ло выталкивает нас в главную дверь и затем замедляется, чтобы идти

шагом, его дыхание такое же тяжелое, как и мое.

— Итак, похоже, они приняли решение, — говорит Ло Джексону. — Воздушная атака.

— Хмм… — произносит Джексон. — Думаете, речь о спутниковых ракетах?

Ло качает головой.

— Точно не скажу, но они обсуждали это раньше.

— Я так не думаю, — говорю я. — Сибил сказала, что стратегия будет включать себя

ксилему, а точнее то, что помешает ее целительным свойствам. Ты получил золотую карту от

лаборатории? — спрашиваю я Ло, и он кивает.

— Да, по моим наблюдениям, это будет не обычная атака. Нечто более изобретательное. Не

думаю, что они планируют использовать ракеты. Предполагаю, их план — это биологическое

оружие.

Мы несколько минут стоим в тишине, пытаясь найти ответ, когда, в конце концов, Ло

произносит:

— Это безумие. Мы не собираемся разузнать это сегодня вечером. Давайте вернемся на

вечеринку прежде, чем кто-нибудь заметит наше отсутствие, а завтра продолжим поиски.

Джексон машет рукой, но, в конечном счете, соглашается. Мы выбираем время

возвращения на вечеринку, поэтому наше появление остается незамеченным. Когда подходит моя

очередь, я прокладываю свой путь через толпу напротив музыкальной группы, все прыгают и

подпевают музыкантам. Я решаю, что на какое-то время должна держаться подальше от Ло и

Джексона, вот только не знаю, чем заняться, поэтому направляюсь к бару за водой.

Людей слишком много, поэтому я стою в стороне, ожидая, пока мне помогут, и вдруг какая-

то рука рывком тянет меня назад. Я спотыкаюсь, а меня все тянут назад, назад и назад. В конце

концов, я оборачиваюсь и увижу Брайтона, и, судя по его виду, он украл два, а может и десять

напитков для взрослых. Он притягивает меня к себе, грубо целуя, прежде чем мне удается

высвободиться и ударить его в лицо.

Он потирает щеку и ухмыляется.

— Мне это нравится; ударь меня еще, — Я отступаю, но он идет в след за мной. Музыка

настолько громкая, что никто меня даже не услышит. Мои глаза бегло просматривают безлюдный

коридор в поисках двери, выхода, хоть чего-нибудь. Он перевешивает меня фунтов на сто. Тем не

менее, его рефлексы никоим образом не могут быть такими же хорошими, как мои.

— Посмотри, — говорю я, надеясь уговорить его. — Я не знаю, что сделаешь ты. Но я

собираюсь вернуться на вечеринку. Хорошо?

Он не произносит ни слова. Я пячусь назад, поворачиваясь, чтобы бежать, но он хватает

меня за волосы, волоча дальше по коридору. Я вскрикиваю, и затем тепло распространяется по

моей груди, прожигая меня изнутри так, словно в моей душе разгорается пламя.

Я поворачиваюсь к нему и ударяю рукой по его затылку. Он бросается вперед, но это еще не

все. Я ударяю его снова и снова.

Кто-то кричит о стороны входа. И затем я чувствую, как чьи-то руки оборачиваются вокруг