В 1885 г. вновь вопрос об отводе казакам земель был поднят войсковым правлением Амурского казачьего войска. Высказывалась при этом мысль, что для охраны границы всю пограничную полосу следует отдать под казачьи поселки, «без допущения селиться в промежутках крестьянам, во избежание вредной, как в административном, так и хозяйственном отношениях, чересполосицы».

Принимая затем во внимание, что на большом протяжении берег Амура при наводнениях затопляется, казаки просили, чтобы эта полоса была не менее 25 верст. Это мнение горячо поддержал генерал-губернатор генерал-адъютант барон Корф, также признавший необходимым не допускать вдоль границы заселения земель крестьянами, тем более что китайское правительство начало усиленно заселять часть Манчжурии, прилегающей к границе [361] .

Кроме того, Корф установил железное правило: закупка зерновых хлебов для расквартированных в крае воинских частей обязательно производилась на месте, в крае и прямо от земледельцев безо всяких посредников. С этой целью органами управления ежегодно назначались определенные цены на разные сорта зернового хлеба, и по этим ценам местным земледельцам, привозившим зерно в назначенные приемные пункты, деньги уплачивались полностью, с известной скидкой за «сверхкондиционную сортность и влагу» [362] .

Корф никогда не забывал и о поощрении казаков, других видных переселенцев. А.И.Коваленко отмечает, что в те годы среди местных уроженцев были редкие исключения – казачьи офицеры, сумевшие самостоятельно достичь высокого положения благодаря способностям и усердию. «Ярким представителем такого служащего был А.М.Бутаков. Он происходил из казачьих детей Забайскальской области. Воспитывался при родителях. В 1862 г., будучи 17 лет от роду, вступил в службу писарем в правление 1-й пешей бригады Забайскальского казачьего войска. В 1867 г. был старшим урядником и столоначальником правления 1-й пешей бригады. В 1872 – 1874 гг. исполнял должность старшего адъютанта Управления атамана III отделения Забайкальского казачьего войска. В 1877 – 1883 гг. в чине сотника заведовал Нерчинскими ссыльнокаторжными. В 1883 – 1884 гг. являлся смотрителем Александровской каторжной тюрьмы на Сахалине. А в 1884 – 1896 гг. был Тымовским окружным начальником, успев потрудиться при трех губернаторах.

Начальник о. Сахалина генерал-майон А.И.Гинце называл сотника Бутакова «самым бдительным и усердным своим помощником»…

Сахалинские губернаторы неоднократно ходатайствовали о выдаче ему единовременного годового оклада жалованья «ввиду многосемейного положения», так как за исправную службу он не получал особого поощрения. Генерал-губернатор А.Н.Корф считал такие ходатайства не только заслуживающими внимания, но и желательными и даже необходимыми, «как в интересах дела, так и согласно справедливости» [363] .

Что же касается притока мигрантов из Китая и Кореи, то Корф вплотную первым приступил в начале 1890-х гг. к разрешению «корейского вопроса». В 1886 г. в Хабаровске по инициативе генерал-губернатора был созван 2-ой съезд губернаторов и других представителей местных властей Приамурского края. К этому времени в крае зарегистрированных оседлых корейцев было 8500 человек, а корейцев иностранного подданства – 12500 человек. Помимо этого ежегодно на заработки приходили из Кореи до трех тысяч человек. Решения съезда сводилось к тому, чтобы не допустить дальнейшего переселения корейцев, а переселившихся раньше выселить вглубь территории края. Это, как и соответствующее ходатайство генерал-губернатора Приамурского края А.Н. Корфа, было одобрено Комитетом министров в Петербурге, который решил: «Ныне же воспретить прибывающим в Россию корейцам и другим из китайских и корейских пределов селиться на пограничных с Китаем и Кореей местностях» [364] .

Фактически такое решение могло быть принято только в условиях отсутствия специальных правовых актов, которые бы регулировали положение этой массы экономических беженцев. Все изменилось после заключения русско-корейской конвенции о пограничных сношениях, подписанной 8 (20) августа 1888 г. в Сеуле между К.И. Вебером и президентом коллегии иностранных дел Ким Юн Сиком, а также достижения устного соглашения, которые легли в основу мероприятий русских властей в отношении поселившихся в России корейцев и регламентации вопросов корейской иммиграции.

За отправную точку, как и в случае с Китаем за полтора века до этого, был взят заключенный двусторонний российско-корейский договор.

С Кореей, как указывалось, Россия благодаря усилиям К.И.Вебера такой первый общий акт заключила 7 июля 1884 г. Приамурский генерал-губернатор А.Н.Корф, как проводник практической политики в отношении корейцев, предписал разделить всех переселенцев на три категории. К первой были отнесены переселившиеся и осевшие в России до заключения русско-корейского договора 1884 г. Им разрешалось остаться в Уссурийском крае, и они должны были быть приняты в русское подданство. Ко второй категории были отнесены корейцы, переселившиеся и осевшие в России после 1884 г., но желающие принять русское подданство и обязывавшиеся исполнять правила, установленные для первой категории. К третьей категории были отнесены корейцы, временно проживающие в Приамурском крае, т. е. не осевшие здесь, а приехавшие на заработки. Они не имели права селиться на государственных землях. Оставаться же в русских пределах они могли только по получении так называемых билетов на жительство. Переселяться и проживать в России разрешалось тем, кто имел корейские паспорта, которые следовало через месяц обменять на платные годовые русские билеты [365] . Русские билеты – своего рода миграционные карты, предоставлявшиеся за плату.

Вплотную заниматься переселенческой политикой пришлось и Павлу Федоровичу Унтербергеру.

Он происходил из потомственных дворян Симбирской губернии. Его отец Федор Унтербергер и мать Мария Унтербергер, урожденная Рудольф, имели пятерых детей. Павел был старшим [366] .

Он родился в 1842 г., в 1864 г. окончил в Санкт-Петербурге Николаевскую инженерную академию по первому разряду и получил высшее инженерное образование. В середине ноября 1864 г. П. Ф. Унтербергер прибыл в Иркутск – столицу Восточно-Сибирского генерал-губернаторства, в состав которого наряду с Енисейской губернией, Якутской областью и Камчаткой входили Амурская и Приморская области. Он был зачислен военным инженером Инженерного управления Восточно-Сибирского военного округа и в общем и целом прослужил военным инженером в Восточной Сибири двадцать четыре года (1864 – 1888 гг.) [367] .