вздохнул.

«Ну и заделывай, мы то при чем! – на счет солонины мы с

Докой пока не задумывались.

«Хранить негде», - Шарпан вздохнул еще раз более

жалостливей, - «а у тебя погреб есть. Может, бочку разрешишь в

нем на зиму поставить?»

Безотказный на просьбы Дока только открыл рот, но не

знал что и ответить, простым работягам отказать он не мог почти

во всем. Но и пустить в погреб, при наших делах, тоже не мог.

Спасать ситуацию пришлось мне:

«Какая солонина!» - это я Шарпану, - «Погреб один раз

менты уже проверяли, сайгу в нем искали, Думаешь, на этом

успокоятся? Ты что, спалить нас хочешь? Не представляешь,

какой штраф ему», - кивнул на Доку, - «за твою бочку выпишут?»

«Что-то об этом не подумал», - гость почесал у себя за

ухом, - «я и забыл, что они и у меня гараж проверяли!»

«За домом яму выкопай, для бочки», - Дока прорезался, -

«барахлом сверху прикроешь от собак, всего и делов».

«Спасибо мужики, что надоумили», - пожал Шарпан нам

руки, и не мог не поинтересоваться, наблюдая рядом Урал, - «а

вы куда намылились?» - и несколько раз качнул люльку.

«На охоту, куда ж еще», - твердо ответил Дока, как бы

ненароком оттесняя гостя от мотоцикла, что бы тот не вздумал

поинтересоваться, что же лежит в люльке.

«Ну тогда ни пуха ни пера!» - помахал нам рукой, и рысью

побежал в направлении своего дома, наверное копать яму.

«Хороший мужик», - оценил его Дока, - «поменьше б

только лез не в свои дела», - последнего Шарпан точно не

заслуживал. Хотя, как чуть позже окажется, на дальнейшую

судьбу нашей незаконной деятельности повлияет кардинально.

Часть сорок четвертая.

К ноябрьским мы подходили с отставанием – за десять

дней смололи и отмыли с тонну материала, хотя по плану

доложны были сделать в два раза больше. Причины были

разные: то Владимир не явится на ночную смену, жена находила

работу дома, да и …супружеский долг нужно хоть изредка

исполнять, то я день занимался отмывкой, и оборудование для

истирания простаивало. Еще и утиная охота - отвлекла меня и

Доку от дел в общей сложности на сутки.

На нее мы попали накануне праздников. Погода выдалась

отличной – тепло, тихо, на небе редкие облака. На моей копейке

втроем (третий – Чапа, довольный, что о нем не забыли) мы

быстренько добрались до старого рыбацкого поселка на берегу

озера, к другу Доки, организатору охоты. Отсюда на деревянной

лодке под мотором проплыли километров пять до нужного места.

Это была протока шириной метров сто в крутых, заросших

сплошным густым камышом берегах. К ее середине камыш

прорывающемся в виде отдельных, но многочисленных купаков.

Протока соединяла озеро, на котором вдали от берега отдыхало

множество стай пролетной утки, с приличным заливом, в

котором чистая вода проглядывала только в его середине.

«Днем утка на чистой воде», - объяснил хозяин лодки, - «а

солнце начнет садиться – вся в залив кинется, на кормежку. До

темноты с полчаса стрелять можно, если патронов хватит. Потом

с фонарем будем собирать».

У нас с Докой по семьдесят патронов – обычный запас при

утиной охоте. Если поверить нашему командиру, в минуту

каждый должен выстрелить не менее двух раз. Даже больше.

Такого пока не случалось, если и удавалось семьдесят патронов

разбухать – то минимум за две зори, каждая часа по три, не

меньше. А у нас всего полчаса, с трудом в подобное верилось.

В середине протоки в купаке погуще лодку замаскировали,

по соточке самогонки (из сахарной патоки – Дока на пробу

выгнал) выпили. И стали ждать вечера.

Между тем в погоде проходили изменения: подул легкий

ветерок, на небе появились редкие тучки. Потихоньку ветерок

крепчал, тучки сгущались.

«Сейчас к нам попрет», - это командир об утках, - «в ветер

на воде сидеть не хочет. Лететь будет низко, очень быстро – со

свистом, времени на выцеливание минимум. Так что ружья