момент пришла с севера и в массовом количестве обитала

рядом с Мирным и поселком партии. И менты получили указание

проверить местные гаражи и холодильники на предмет

нахождения в них незаконно добытого. Продвинутые в смысле

знания законов, работяги к холодильникам ментов не

подпустили, гаражи в данный момент без убиенных животных

радостно перед проверяющими распахнули, ну а те, где что-то

лежало, оказались под замками, а их хозяева вместе с ключами

непонятно куда отлучились.

В общем, затея с проверкой ничего не дала, а к Доке, у

которого раньше ментовские шофера постоянно выпрашивали

как у механика партии запчасти к машинам, они заглянули

поздороваться и пожать руку. Двор конечно осмотрели, но ничего

подозрительного не нашли, а потому посмеялись над парой

Докиных анекдотов и благополучно уехали, делать видимость

дальнейшей проверки. Сами то от других не отличались,

стреляли сайгу не только из ружей, а кое из чего более

серьезного, из ментовского арсенала.

Однажды и Владимиру пришлось попереживать: какой-то

тип ночью заглянул во двор. Что-то в нем выискивал, пока наш

коллега, вовремя успевший выключить измельчающее

устройство, прятался в углублении перед дверью в погреб.

Обошлось без ненужных эксцессов: тип как пришел, так и ушел,

Владимира не заметив. Но заставил нас на следующий день на

входе в погреб сделать из разного хлама пристройку типа

тамбура с дверью. Что бы Владимир мог в нем прятаться, и

даже более комфортно устроиться на табуретке.

Мельница крутилась, истертый материал, затариваемый в

освобождавшиеся пробные мешки, складывался в единственный

свободный угол погреба и должен был вскоре начать мешать

работе. Я ждал, когда же Дока напомнит, что пора его куда то

везти, отмывать золотишко – подходящая для этого техника была

только у него, безотказный Урал. Но коллега напомнил о другом:

«Завтра поедем за патокой для самогонки. Тянуть дальше

некуда – зима на носу, и перерабатывать сахарную свеклу скоро

закончат»

«Пашу с собой возьмешь?» - напомнил об общем друге,

большом любители посидеть в кампании. И самогонку раньше

делавшем. Владимиру то патока до лампочки, при его жене с

самогонкой не разгонишься.

«Зачем?» - не согласился Дока, - «Лучше в люльку лишний

бидон поставим. А Паше его порцию выделим».

Не знаю, где Дока доставал дефицитный бензин – у меня

его давно не было – но утром, одевшись потеплее, мы катили за

триста километров в совхоз, где выращивали и перерабатывали

сахарную свеклу. Хорошо, что по асфальту – в конечный пункт

прибыли в приличном виде.

В стороне от жилых строений, белел комплекс технических

помещений, недалеко от него несколько громадных буртов

свеклы, большая куча непонятно чего белого, и витал

необъяснимый словами запах. Подъехали к зданию. Дока

оставил меня возле мотоцикла, сам пошел к ближайшим от нас

рабочим возле белой кучи. О чем с ними разговаривал – дело

темное, но вернулся с одним аборигеном, к дому которого в

поселке мы тут же покатили.

Дальше было просто: патока у этого «работника»

хранилась в сарае в бочках, оставалось перелить ее в наши три

бидона и заплатить деньги. Довольный хозяин их пересчитал,

засунул в карман:

«Надо будет – приезжайте! Мы патокой только и живем,

больше деньги заработать не на чем. Такие вот дела», - вздохнул

и пожаловался, - «воровать приходится. Жить то на что-то надо!»

«Скоро морозы начнутся, продукт замерзнет!» - напомнил

Дока о зиме на носу.

«А и пусть», - хозяин улыбнулся, - «сахар из нее никуда не

денется!»

Загрузив бидоны в люльку и попрощавшись с хозяином,

совхоз (или то, что от него осталось) мы покинул. До дома триста

км, и дай бог доехать засветло. Потому сделали всего одну

остановку – перекусить.

«Так вот и живем», - Доку потянуло пофилософствовать, -

«мы золото бандитское отмываем, в совхозе каждый тащит