партии карты составлял в сто раз сложнее, и ничего, все их

только хвалили!»

«Там я не один составлял, а всегда вы с Пашей рядом

были, подсказать и посоветовать. А здесь за все другой человек

отвечает, и о его мыслях я могу только предполагать, а не знать

их на сто процентов. Как я знал то, что в ваших головах!»

«Все равно не переживай», - продолжал меня успокаивать,

– «если даже захочешь – хуже чем у Сергея не получится!»

Через два дня в этом убедился. Утром Сергей появился в

лагере, и я целый день провел с ним, вначале показывая

бумажки, с которыми работал в его отсутствии: что из

намеченного выполнено, что делается сейчас, что я успел в

карьере посмотреть и подрисовать на плане отрабатываемого

горизонта. А после обеда уже в карьере показывал в натуре все

сделанное и зарисованное на планах. К концу работы как раз все

и закончили, геолог оценил мою работу на «все правильно», и

пригласил к себе в балок. Через часок, после душа.

Я посчитал, что Сергей не все выговорил по моей работе и

сделает это у себя в балке за чашкой чая. Может, о допущенных

мной недостатках предпочитает сказать в нерабочей обстановке,

что бы я не слишком за них переживал. С таким настроем и шел

к нему, сами понимаете в настроении не лучшем. Кому приятно

получить втык, даже если он и выражен в интеллигентной

форме?

Волновался я зря. Никаких дел по работе мы не обсуждали,

чая тоже не оказалось, а была бутылка вина и легкая закуска. И

разговор шел просто по жизни, той жизни, в которой сейчас по

всей стране народ летит в темную яму, из которой может нет и

выхода, а если есть – никто не знает, где он находится.

«Если и дальше будет все разваливаться, то и артель наша

может накрыться», - так вот «обрадовал» геолог, - «В соседнюю

область ездил – еле добрался! Бензина на заправках нет! А если

и есть, то по десять литров на машину дают, при наших-то

расстояниях! На одной заправке вообще заливали только своим,

местным, будто живут в другом государстве!»

Представить такое голова отказывалась. Хотя и Леня, когда

нанес визит к нам в артель, о трудностях в партии с горючкой

говорил. Но в партии одно – закроют ее, и государство ничего не

почувствут, задел для работы рудников лет на десять есть, в

виде уже найденных и разведанных месторождений. Артель же

чистое золото стране дает, в данной ситуации самый ценный для

нее продукт. Как ее можно закрыть?

Поверить я не мог, как не мог и отмолчаться:

«Не может государство нас без горючки оставить. В обмен

на золото придумают какие-то купоны, бонны или еще что-

нибудь, которые можно перевести в доллары или другую валюту.

Как это раньше делали для старателей в Сибири».

«Может и придумают,» - согласился геолог, - «только пока

расчухаются – народ разбежится. Его, кстати, скоро и кормить

будет нечем – в магазинах шаром покати, а у нас по двенадцать

часов вкалывать без куска мяса просто нереально».

Такие вот дела рядом с нами творятся. Представил, как

ребята отреагируют, когда разговор с Сергеем я им переложу –

мы то в артели надеялись от всех неприятностей отсидеться и

даже хорошо заработать. Золотом ведь страну обеспечиваем!

«Ну и что предлагаешь всем нам делать?» -

поинтересовался мнением геолога, как более информированного

человека, только что вернувшегося из другого мира, о

изменениях в котором я и ребята мои многое не знали. Сидим

ведь в лагере безвыездно, кроме Доки, который иногда партию и

«городок» Мирный посещает, и новости привозит тоже не

радостные.

«А ничего», - спокойным голосам подтвердил геолог

неверие в лучшее, - «Ничего изменить невозможно. Будем

сидеть здесь, и ждать с моря погоды.» С возмущением выдал

совсем невероятное: «Комбинат, куда я руду сдал, деньги нам в

банк перевел. А тот их не выдает, нет у него средств свободных!»

– и поспокойней добавил, - «Вот и попробуй что-то делать».