– Чего стряслось?
– просто спросил дворф и снова посмотрел на Фока.

Парень секунду поколебался, будто бы размышляя, стоит ли рассказывать Борбасу то, что он хочет рассказать старосте или нет. Наконец, решившись, он выпалил:

– На нас напал вампир!

Борбас не повёл и глазом. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём говорит Фок. Дворф вспомнил, как в юности в наказание за какие-то шалости мать Шишига рассказывала ему и другим провинившимся детям на ночь истории про восставших из мёртвых существ, которые пили кровь людей и эльфов. Сюжет и прочие особенности этих бредней Борбас почти не помнил, так как обычно засыпал под них, не дослушав даже до середины.

– Ну, ты же живой. Закопал обратно мертвяка что ли?
– спросил дворф.

– Такого противника в одиночку не одолеть! Он одним ударом сломал моё копьё и раздробил мой щит, мы с братом еле успели унести ноги, - с широко раскрытыми от ужаса глазами, заявил Фок.

Борбасу становилось интересно. Сон понемногу уходил. Дворф сел на кровати, деловито сложил на груди руки и бросил внимательный взгляд на собеседника. Несмотря на ночной час, в свете луны он сумел кое-что увидеть. Одежда Фока была вся мокрая и грязная, а местами порванная. Парень действительно походил на человека, получившего хорошую трёпку. Он уже порядком наследил в доме - комья грязи обильно сыпались на пол с его ботинок и одежды.

Борбас прищурился и, опустив одну руку, стал привычным движением поглаживать бороду.

– А не брешишь, малёк?

По иронии судьбы, дворф был самым низкорослым жителем деревни, так как представители его расы традиционно ниже людей на две, а то и на три головы, а других дворфов в Лешенке не водилось. Однако напоминать ему об этом никто не осмеливался, так как Борбас был не только ниже людей ростом, но и заметно их сильнее, что неоднократно демонстрировал перед всей деревней. По той же причине люди вынуждены были терпеть и его подколки - Борбас называл 'мальками' всех, кого хоть раз побивал в кулачном бою, в борьбе или на палках, а также тех, кто отказывался биться с дворфом. Взирая на Борбаса сверху вниз с высоты своего роста, крестьяне стоически выносили данное им дворфом прозвище и даже с готовностью откликались на него.

– Клянусь моим сломанным копьём!
– воскликнул Фок, не придумав ничего лучше.
– Можешь спросить у моего брата, он подтвердит.

– Он подтвердит всё, что ты ему скажешь, - напомнил Фоку Борбас.
– А чем бился этот кровосос?

– Голыми руками!
– съёжившись от ужаса, воскликнул парень.
– У него когти, как кинжалы, а клыки длиннее языка. Он быстрее волка и сильнее медведя. Клянусь!

– И как же тогда вы от него убежали, а, малёк?
– снова сложив руки на груди, спросил Борбас.

– Я не знаю...Мы просто бежали со всех ног. Наверное, он был сыт, потому что когда мы его увидели - по его подбородку уже текла кровь, - предположил Фок.

– А вы его хорошо рассмотрели? Ты уверен, что это был кровосос? Может, просто зверь какой повадился...

– Он стоял всего в паре шагов от меня, как вот ты сейчас! У него были уши, как у эльфа и седые, как у мертвеца волосы. А кожа до того была перепачкана могильной землёй, что казалась чёрной. Я хорошо помню, что видел.

Борбас задумался. Ему было нечего больше предположить, и допрос на этом этапе закончился. Однако дворфа всё же терзали сомнения. Он не сильно боялся вампиров и прочую нечисть, существует она или нет. Но поверить в то, что вот так просто в большом и сильном королевстве людей завёлся вампир, прямо на дороге нападающий на путников, было не просто. В детстве и ранней юности Борбас повидал множество городов и деревень на востоке, где далеко не так мирно и спокойно, как здесь в Кармеоле. Там тоже живут люди, встречаются эльфы, дворфы и некоторые другие расы, однако закон там не имеет такой силы, как на западе. Местных королей то и дело свергают тираны, которых затем сменяют соседние царьки-завоеватели только лишь для того, чтобы быть убитыми в ходе очередного восстания. Каждый из них пишет собственные законы и правила и народу приходится постоянно перестраиваться. В таких условиях хорошо жить получается только у торговцев и аристократов, все остальные сословия бедствуют и зачастую в поисках пропитания вынуждены выходить на большую дорогу. На востоке всё ещё процветает рабство, а бандиты и разбойники создают целые государства. Там до сих пор можно встретить орков и гоблинов, которые, вылезая по ночам из своих пещер, нападают на беззащитные крестьянские деревни и сёла. Но даже там, на востоке Борбас никогда не сталкивался с вампирами и другой нечистой силой. И теперь он всерьёз сомневался в том, что встретит её на западе.

– Иди спать, малёк. Завтра пойдём и изловим твоего кровососа - он не стоит того, чтобы беспокоить старосту и мать, - сообщил о своём решении дворф.

– Но надо же предупредить деревню...
– начал было Фок, но Борбас его тут же оборвал.

– Завтра и предупредим. Нечего по ночам людей пугать, - проворчал дворф нетерпящим пререканий голосом и кивнул на дверь.

Фок нехотя подчинился, помня о тяжёлых кулаках Борбаса. Перспектива снова встретиться с 'вампиром' приводила его в ужас, однако он понимал, что если дворф потребует пойти с ним - деваться будет некуда. С этими нехорошими мыслями он и ушёл к себе в дом, где перебудил своим рассказом всю семью и до утра так и не сомкнул глаз.

Что же касается Борбаса - через десять минут он снова сладко ворочался во сне, продолжая переваривать обильный ужин и напрочь забыв о вампире и незваном госте.

***

Огромный багрово-жёлтый диск Луны поражал своим величием и необузданностью всех существ, бодрствующих в столь поздний час. Лес наполнялся жизнью - не той размеренной и непринуждённой, которая свойственна для дневного образа бытия, а хищной, стремительной и дерзкой, к которой привыкли ночные создания. Восторженное уханье филина, поймавшего на ужин жирного зайца, растворялось в аккомпанементе волчьей песни, прославлявшей полновластие ночного светила. Дремучий медведь-губач, забравшись на высокий дуб, хрипло подвывал в тон волкам, с которыми в любое другое время схватился бы в смертельной битве. В высокой траве затянули свой стрекочущий мотив тысячи кузнечиков. Их безобидная на первый взгляд песня была посвящена охоте - множество бабочек, гусениц и жуков в эту ночь насытило своей плотью их зелёные брюшки. Мудрая сова-прорицательница ритмично ухала, соревнуясь с филином и готовясь к охоте. В эту ночь ей предстоит полакомиться зазевавшимся ежиком или спящей змеёй. А быть может, добычей совы станет другой ночной хищник - летучая мышь. Эти существа, ставшие для людей воплощением ночи и ночных страхов, вылетают из своих пещер только под светом Луны и, выходя на охоту, присоединяются к дерзкому песнопению ночных созданий. Их тонкий писк изящно дополняет уханье, рычание и вой, разносящиеся по лесу в полнолуние. Кто не слышал этой прекрасной, разрывающей душу песни, тот ничего не знает о ночи.