'Привет, Ёся!' Циммерман глянул снизу вверх. Ему плохо видно против света. Узнал? Реакция: оторопь, изумление, радость, недоверие. Узнал. Спросил: 'Ной, ты?' Откуда узнал про Ноя? Я же для него был... 'О, извини, Роберт. Совсем из головы вон, что нельзя называть тебя Ноем вслух. Но здесь ведь никого нет, кроме тебя и меня'. Интонация утвердительная, не спросил, нет ли кого, а успокоил - никого нет, ты да я. И всё-таки, откуда он знает, что про Ноя лучше не надо вслух? Я сказал ему...

– Кроме нас, ещё кошка, - сказал Игрец.

Она дремала у него на коленях, он её гладил.

– Она никому не скажет, - заверил Циммерман.
– Ной! Надо же! Ты - и вдруг на Землю. С чего бы? Плюнуть решил на рифы и на осушение... Кстати про осушение. Я бы не прочь чего-нибудь выпить за встречу. И съесть.

Определённо, он был рад встрече. Вполне естественно для человека, три с лишком месяца просидевшего на пересадочной станции в обществе кибердоза.

– Помнится, ты не дурак выпить, - с улыбкой добавил Ёся.

Игрец кивнул, мотнул головой, дескать, пойдём. Следил за тем, как Ёся обойдётся с кошкой. Тот обошёлся бережно и даже нежно. Определённо, они понимали друг друга. Он дал понять: за нами не надо. Она осталась. 'Знал ли он, что я знаю про его кинодские похождения? Ну-ка... Кроме нас ещё кошка, сказал я, чтобы проверить. Она никому не скажет, успокоил он, почёсывая кошке шею за ухом. Он понял, что знаю про фелид. Понял или знал раньше? Оставил кошку, встал, сунул под мышку свой пакет - что у него там?
– следом за мною двинул. Я сказал, что знаю местечко, если только там не закрыто. Повёл его к Сэму. По дороге Ёся болтал и я тоже. Трепались. Но кое-что важное проскользнуло и по дороге. Вот что:

– Ну, то что ты на рифы плюнул, это я понял. Не понял только, как же теперь с Быстрицким?

– Что?

'Про Быстрицкого он знает, потому что тот вытащил Ёсю с Терраны, но откуда ему известно, что со мной об этом можно болтать? Почему так уверен, что я не провокатор? Почему я сам верю Ёсе?'

– Я спрашиваю, на атолл ты плюнул, это ладно, но как же Быстрицкий и прочие свободные поселенцы?

Когда я понял, что можно откровенничать? Неизвестно. Ну-ка, ещё раз...

'Привет, Ёся!' 'Ной, ты?.. О, извини, Роберт. Совсем из головы вон, что нельзя называть тебя Ноем вслух. Но здесь ведь никого нет, кроме тебя и меня' 'Кроме нас, ещё кошка' 'Она никому не ска...' Стоп. Он глянул на меня снизу вверх, вот тут-то меня и окатило. Нервные узлы омыло тёплой волной. Верхний нервный - тоже. Сознание расслоилось, и стало мне хорошо. Нечего бояться, понял я, теперь всё будет в порядке. И поверил Циммерману на все сто. Поэтому, когда он с укором спросил: ' ...как же Быстрицкий и прочие свободные поселенцы?' - я ответил:

– Быстрицкий вроде бы на Земле. О прочих мне ничего не известно. С Терраной не было сообщения. Но ты же знаешь.

Нарочно так сказал, чтоб не было понятно, к чему относится это 'знаешь': к местонахождению Быстрицкого или к блокаде коммуникаций.

– Я в курсе, а ты откуда знаешь? О, извини. Об этом тоже наверняка нельзя вслух.

Я буркнул что-то невразумительное, потому что мы как раз шли через зал. Иосиф умолк тут же и молчал до самой барной стойки. Два сапога пара. Я расставил ловушку, он заметил и дал понять, что заметил. Подыгрывал мне прекрасно. Или само собой получилось? После разберусь. Дальше. От бармена Ёся пришёл в восторг. Подмигивал мне, дескать, вот фрукт! Как загибает! Синтетическое жаркое в горшочке ему понравилось тоже. Не успокоился, пока всё не выгреб подчистую, вместе с подливой, потом взялся за пиво. Меня спросил:

– А ты что же?

Игрец поморщился. Первый раз в жизни алкоголик Ной кружку пива не смог осилить. Бармен - ладно, он вообще приметливый, но Ёся! 'Ты чего?
– спрашивает.
– Как и не ты вовсе!'

– Это точно, - подтвердил бармен, - Что стряслось, парень? Раньше мне казалось, ты из тех, кто выпивку готов слизать с волдыря на ноге.

– Я в порядке, - сообщил Игрец, опустив голову.

Но бармен уже успел заглянуть в глаза.

– Э, брат, ты, я вижу, 'эску' принял? Или что-то вроде. Брось; лучше белочка, чем эта дрянь. Сколько раз уже закидывался?

– Нисколько.

– Ты только мне мозги-то не полощи. Я же всё вижу. Зрачки твои и это...
– бармен раскланялся с недопитой кружкой.

– А что со зрачками?
– заинтересовался Иосиф и тоже стал в глаза заглядывать.

– А то, что парню пора валить отсюда, пока не поздно, - сказал ему Сэм.
– Какой-то поганец подсадил его на 'эску'.

– Я не люблю, когда обо мне в третьем лице, - угрюмо буркнул Игрец.

– А как ещё про тебе теперь? Глюкавая твоя рожа, - огрызнулся Сэм и снова доверительно обратился к Ёсе:

– Ты понял, парень, хватай этого обормота за шкирку и тащи куда подальше отсюда. Если что, будет брыкаться, дай ему по башке, обыщи, отбери эту пакость, выброси в сортир и после тащи дурака куда подальше. Для его же пользы. Лучше всего в заповедник какой-нибудь, вот хотя бы в ту же Одессу. Знаешь такое место?

Иосиф ему в ответ, закрыв глаза:

– Ну, как же, что-то такое было. Три грека в Одессу везут контрабанду. Чёрное море. Знаю.

– А знаешь, так туда его и тащи. Э! Это не ты часом его подсадил?

– Куда подсадил? Не понимаю, о чём вы, - оскорбился Ёся.
– А! Так это, должно быть, наркотик какой-то.

– Ладно тогда, если не ты. Извини. Но сам посуди, я тебя, засранца, в первый раз вижу. Пока тебя не было, этот алкаш вёл себя прилично, грузился каждый день под горловину скотчем, но только ты припёрся... Ну всё, всё. Я вижу, ты понял. Увези его.

'Он понял, - втихомолку радовался Игрец.
– Но не рано ли я радуюсь? Не слишком ли просто всё вышло? Я готовился, по ассоциациям хотел вывести его на Одессу...'