горели огненные пят- па на стеклах привалившихся к ним под загрузку са-

мосвалов. Толик гнал по наезженной дороге, словно шел на рекорд, и,

сторонясь встречных или обгоняя груженых, закладывал такие виражи, что

газон кренился, как самолет. На запаске все время нужно было сидеть, хотя

удобнее было бы стоять за кабиной. Но тогда эта запаска, оказавшись на

воле, могла бы оставить без ног. Поэтому сидели, держась друг за друга,

чтобы нз слететь с мягкой резины на стальной обод. Беспризорный рюкзак

носился по кузову, как заяц, пока не забился в угол у заднего борта.

Туча надвигалась из-за кабины. О ней вспомнили, когда она уже

захватила полнеба. Машина неслась ей навстречу, и через несколько минут

солнце прыгало и узкой щели у горизонта и по кабине ударили звонкие

капли.

— Стойте!—закричала Лидка и забарабанила кулаками по крыше.

Толик тормознул, и недовольная Алла вылезла на подножку.

— Я вспомнила! — сказала Лидка. — Я огурцы, наверное, мальчишкам

в лес послала.

— Вот какая! — сказала Тамарка. — А думала на

нас.

Все, конечно, захохотали.

2

Когда въехали в деревню, дождь уже хлестал вовсю. Но солнце еще не

зашло, было тепло, и головы можно было не прятать, раз сейчас все равно

мыться.

—

Тещенька! — позвал Толик, подрулив к забору из двух жердей, за

которым стояла не новая, но крепкая, в три окна изба с чуть покосившимся

крыльцом.— Выходи, москвичек привез!

Никто не откликнулся. Дождь лупил по плоским грядкам развалившихся

картошек. Им этот дождь был как раз.

— Толик, — спросила Тамарка, — а промтоварный у вас до каких?

— А мне в библиотеку! — сообразила Лариса.

— Ты меня на танцы приглашаешь? — приступила к делу Маргошка.

— Всем тихо! — сказала Алла. — Идет только Лида. Купишь сухарей,

подушечек — и никаких ананасов!

— Но в библиотеку-то можно? — ныла Лариска.

— Ну да. А потом ищи тебя всю ночь! — не сдавалась Алла.

— Ты не веришь в простых людей! — верещала Маргошка.

— Никаких ананасов, ясно?

— Мы тихо, — пообещал Толик, — не слышны в саду даже шорохи.

— Показывай! — сказала Алла и дернула калитку. Ей тут же пришлось

разуться, потому что по тропинке катил желтый, пенящийся ручей.

— Баня топится, — успокоил Толик,— а теща, наверное, корову доит.

Кому спинку потереть, записывайтесь!

— А водки в магазине нет! — крикнула с дороги Лидка. Она. уже

отбежала метров на пятьдесят, словно боялась, что Алла ее остановит. —

Может, сладенького купить?

Алла на эту провокацию не среагировала. Она шлепала к баньке в углу

участка, труба и правда дымилась. Девочки шли за ней.

— И алкоголичка к тому же, — сказала Тамара.-— Теперь я знаю, куда

наши деньги летят.

— Ты пока не очень кадрись, — крикнула Маргошка Толику, который

остался около машины, — а то я с тобой на танцы не пойду.

— Побежишь! Я ботинки индийские достану, со скрипом!

— А рюкзак где? — спохватилась Алла, когда уже подошли к бане. —

О чем вы только думаете? Толик, сбегай, пожалуйста!

В бане было жарко и. так дымно, что щипало глаза, полосы тянулись к

маленькому окошку с - огрызком стекла, потому что солнце все еще не зашло. Все

то ли разомлели, то ли так устали, что не было сил раздеваться—сидели на лавке, и

даже говорить не хотелось. Потрескивали угли в печи, где-то далеко играла музы-

ка,, истошная баба кричала на дороге: «Мань, Мань, Мань! Где ты ходишь, сука

рогатая?»

— Как хотите, — сказала Тамарка, — но с грязными, я спать не лягу. А люстр

тут, извините, не повесили.

Она нагнулась, подхватила подол, полезла, раскачиваясь, из сарафана. Грудь

мешала ей выбраться, хотя она, схватив подол наперекрест, тянула его так, что где-

то трещало.

— А я вот!. — крикнула Маргошка, выскочив к печке, и дернула полы.

Пуговицы проскакивали в петли одна за другой, только самая верхняя застряла,

словно так было и задумано, и Маргошка гордо выставила маленькую острую