– И все же такие мутации есть. Некогда новые нанья, долгоживущие, изменили себя так, что почти утратили родство даже с обитателями собственной планеты. С тех пор любой, самый малый шаг обратно приближает нас к быстрой смерти. Вот почему изгнание стало столь тяжким испытанием для всех нас. Даже дети тех, кто покинул Эркой, при возвращении оказались бы там чужими. Мы же, пятое поколение, очень мало сохранили от предков, и это гнетет нас. Как бы ни старались мы удержать завоеванное предками, чужой мир нас изменяет.

– Но почему в таком случае вы не создаете очередное поколение из генетического материала первого? Это позволило бы свести к минимуму адаптационные изменения.

– Эркой не разрешает. К тому же перворожденные верили, что вот-вот вернутся домой, и решили для полноты своего счастья провести последние годы на Земле вместе со своими детьми. Великий Тавкарон был против этого, но его великий брат настоял на соблюдении старых обычаев. Сегодня глава Дома света придерживается того же мнения. Великому Амелу проще - он редко спускается на планету, а в Доме света условия полностью соответствуют Эркою. Признаки адаптации ярче всего проявились в четвертом поколении. Бьоле и Льесте - не такие, как их родители. Им не нужно низкое давление и разреженный воздух, как великому Анту, они могут питаться почти одной только земной пищей. Но они быстро постарели. Слишком быстро! Не зря великий Амелу был против. Он считал и по сей день считает, что тяжелые условия земной жизни не должны позволять нам изменяться. Он хочет, чтобы нанья оставались нанья - сильными, мудрыми, долгоживущими. Однако уже поздно... Мы с Теривагом и Парьеге еще походим на гордых предков, а Бероэс - это издевательство над ними! И ведь он - сын великого Анту!

– Кто-нибудь из обитателей Высокого дома приходится тебе родственником?

– Нет. Среди основателей колонии близких родственников не было, и мы постараемся, чтобы их число как можно дольше оставалось минимальным. И, если все будет хорошо, когда-нибудь в Доме света родится моя дочь.

– Поздравляю тебя, Теи! Пусть ее жизнь будет долгой и счастливой!

Прекрасные темно-карие глаза Теи заблестели, вокруг радужки выступили синие жилки. Она порывисто вздохнула и обняла меня.

– Ты очень добра, Ксенья. Я бы хотела, чтобы твое пожелание сбылось. Но, боюсь, наши дети ненадолго переживут нас! Твои рассказы предрекают, что через тридцать-сорок тысяч лет нанья на этой планете не останется.

– Может быть, вы вернетесь на Эркой!

Она покачала головой.

– Таких, как мы, на Эркой не пустят. Мы там не нужны. Как знать, если бы наши прадеды догадывались, что нас ждет, может, предпочли бы умереть на родине.

– И не было бы тебя, Бьоле, великого Анту...

– И не было бы тебя, Ксенья.

– Расскажи, как же мы связаны с вами?

Чудеса еще не закончились. Но здесь мне придется сделать небольшое отступление. Весь мой рассказ - приблизительный перевод с языка нанья. Многие термины в то время мне были (и остались навсегда) в принципе незнакомы, и я перевожу их, пользуясь исключительно интуицией. А кроме того, значение некоторых известных мне понятий у нанья шире или уже наших. Например, я не уверена, что слово, переводимое мною как "гены", означает то же самое, что в наших учебниках. Даже когда Теи говорила о явлениях физического мира, меня не оставляло ощущение, что она одновременно имеет в виду и что-то нематериальное - некую духовную, энергетическую, волновую или, если хотите, мистическую субстанцию. Мы с ней, хотя и общаемся, все же пребываем в разных мирах, и ее мир намного красочней моего. А я - не ученый. Я просто девушка, прожившая год подле богов и пытавшаяся понять о них хоть что-то.

К моменту появления нанья на Земле уживались несколько видов человека разумного. У нанья есть слово "лэнеи" для обозначения всех без разбора человекообразных разумных существ. Лэнеи Земли занимались охотой и собирательством, потихоньку осваивали новые территории, то сражались, то дружили друг с другом - в общем, по большому счету мало чем отличались от обезьяньих стай. Было понятно, что каждый из этих видов по-своему перспективен, но нанья в первые тысячелетия на Земле хватало собственных проблем, им и в голову не приходило становиться наставниками младших братьев. А потом почти одновременно произошло несколько событий (по меркам нанья, события, отстоящие друг от друга на две-три сотни лет, близки, как для нас два високосных года). Тридцать с небольшим тысяч лет назад один вулкан где-то на островах Юго-Восточной Азии устроил грандиозное светопреставление. Нанья пережили его легко: просто на пару десятилетий вернулись на Луну, пока пепел не осел и жизнь на земле не восстановилась. А вот лэнеи пришлось хуже. Все они сильно пострадали, численность каждого вида заметно снизилась. В первые же недели после извержения пепел накрыл полпланеты, почти сразу изменился климат. Погибло огромное количество животных и растений. Еды не было, многие источники воды оказались отравлены, людей косили холода и болезни.

Люди не любили нанья. Это была врожденная неприязнь, заставлявшая их держаться подальше от могущественных великанов. Но голод не тетка, и в северной Африке одна отчаявшаяся группа оголодавших людей поселилась рядом с возрожденными огородами чужаков, прямо под Высоким домом. Сначала они воровали еду. После того, как нанья для острастки убили нескольких человек, в мозгах остальных что-то повернулось, и они по собственной воле, безо всяких намеков и поощрения со стороны пришельцев начали работать в огородах, рассчитывая в качестве благодарности на часть произведенного продукта.

В это же самое время назревал бунт в рудниках, где несколько десятков нанья столетиями без отдыха добывали драгоценные металлы. Определенная Эркоем годовая норма выработки была почти непосильна; нанья надрывались, а тут еще и климат испортился.

И великий Тавкарон принял решение. Есть рудники и шахты, сады и плантации, требующие рабочей силы. Есть сообразительные существа, готовые работать за еду. А еще - есть честолюбивый ученый, который умеет смотреть в будущее. Сегодня люди согласны стать слугами нанья, потому что им нечего есть, но завтра биологическое разнообразие восстановится, и люди потеряют к нанья интерес. Значит, нужно сделать так, чтобы они оставались верными вечно. Он отправился в Дом света, связался с Эркоем и убедил тамошнее начальство в необходимости эксперимента. Кстати, убеждать почти и не понадобилось: еще совсем недавно великий Тавкарон сам руководил подобными проектами на Эркое. Несмотря на запятнанную войной репутацию, его научный авторитет оставался весьма велик. Как я поняла, Эркой колонизировал немало планет, на которых имелись развитые формы жизни, но достаточно разумных не было, и проведенный на Земле эксперимент мог помочь решить какие-то связанные с этим задачи.

В Высоком доме не имелось оборудования для столь тонких операций. Эркой, хоть и дал добро, никакой помощи не оказал, даже отказал в консультации специалистов. И все же после нескольких неудачных попыток был получен - нет, не побоюсь этого слова - выведен новый вид лэнеи. Его назвали лулу, что значит работник, слуга. Большую часть задуманного великому Тавкарону так и не удалось воплотить. Лулу получился далеко не таким, как хотел его создатель. Тем не менее он обладал главными требуемыми качествами: был сообразителен, работоспособен и предан нанья.