Снова уснуть так и не удалось. В голове поселилась мысль, разбив палаточный лагерь с транспарантами, гласившими - не пора ли знать честь и отправляться домой. Но так спокойно и уютно как в доме тети Кэрол, мне не было нигде.

Тот факт, что снова придется вернуться к прежней жизни, которая уже давно стала для меня рутинной, серой и плоской, как пиковый валет, вгоняла меня в еще большую тоску. Каждый день, точь-в-точь похожий на минувший, тот же маршрут, те же люди, те же дела и заботы, сейчас почему-то мне казались еще более бесполезными и убийственно отвратительными. Я не хотел ко всему этому возвращаться, как когда-то к прошлому. Отгоняя эти мысли, я успокаивал себя тем, что скоро, очень скоро результаты операции дадут о себе знать, и я искренне начну радоваться каждому дню, и стану по-настоящему счастливым. Нужно лишь немного подождать. Наверняка, сейчас мой мозг и тело перестраиваются на эту волну. Сейчас мне нечем доставлять себе мучительную боль, не о чем размышлять, и нечего анализировать, занимаясь самобичеванием, ругая себя, что когда-то поступал не правильно.

Если прошлое испорчено - нужно избавиться от всех, кто принимал в этом участие. Что я собственно и сделал.

Убедив себя, в конце концов, в хорошем завершении дел, полный сил и желания что-то делать, я быстро встал и отправился в душ, простояв несколько минут в ледяной воде.

В доме было все так же тихо. Ни единого звука и шороха. Не хватало только нагнетающей страх музыки и открытого темного подвала, манящего тайной, которую он просит разгадать.

На минуту представив этот подвал, меня как следует передернуло. Было время, когда фильмы ужасов в списке фаворитов среди кино значились на первом месте. Чего не скажешь сейчас. Нервы ни к черту стали.

Одевшись, я вышел из комнаты и спустился на кухню. По нескольким чашкам из-под кофе, оставленным в раковине, я понял, что завтрак все-таки состоялся.

Включив телевизор, я сразу понял всю неумолимую странность этого утра. Сегодня понедельник. Ник уже в школе, Бэн и Люси уехали на работу, а дядя Джош, наверняка, на строительном рынке. Тетю Кэрол я тоже знал, где сейчас можно было найти. Как только наступала весна, и солнце начинало не просто светить, но и греть, ее любимым занятием становился сад, где она могла провести за работой весь день без перерыва на обед.

Сад находился за домом. Там, по её мнению, было более благоприятное место для разведения цветов, кустарников и чего-то там еще, что выращивают женщины.

Особую атмосферу придавал еще и вид на небольшое озеро, с которым сад сочетался гораздо лучше, чем с оживленной автодорогой, на которую выходил двор.

Как я и предполагал тетя Кэрол, склонившись над землей и, негромко напевая, что-то перебирала.

– Доброе утро, - сказал я как можно мягче, чтобы не напугать ее своим внезапным появлением.

– Дэни, милый, доброе утро, - вытерев руки о подол плаща, который она использовала только для работы в саду, крепко меня обняла и поцеловала.

К горлу, словно тошнота, снова подкатила небывалая грусть. Воспоминания о маме нахлынули резкой неожиданной волной, что я чуть не задохнулся, задержав дыхание.

– Все в порядке, Дэни?
– она настороженно посмотрела на меня.

– Да, видимо, еще не до конца проснулся, - соврал я, еле сдерживая подступившие слезы, и сглатывая образовавшийся в горле ком.

Чтобы слова убедительнее прозвучали, я улыбнулся. Но судя по недоверчивому взгляду тети Кэрол, актер из меня никудышный. Если бы у меня сейчас была возможность, то я лучше бы провалился сквозь землю от стыда, что хоть и невинно, но все же соврал.

– Я после обеда поеду домой.

– Так скоро? Остался бы еще на недельку. До выходных дома почти никого не будет.

– Я бы с удовольствием, но боюсь потеряться в этой тишине и спокойствии. Потом сложнее будет возвращаться к делам.

– Хорошо, Дэни, делай, как тебе будет лучше. Но знай, что мы всегда тебе рады и всегда ждем.

– Я знаю, и...

Меня прервал шум и суета, доносившиеся со стороны озера.

Обернувшись, мы увидели, как двое мужчин что-то достают из воды. А неподалеку стоявшие две женщины кричат так громко, будто пытаются перекричать друг друга. Слов было не разобрать.

Когда мужчины положили это что-то на берег, голоса женщин сменились на плач, похожий на беспомощный, горький, душераздирающий вой.

– Что же там такое случилось? Неужели снова рыбак утонул?
– испуганно сказала тетя Кэрол.

– Пойду посмотрю, может им помощь нужна.

Я быстро вышел во двор, выскочил на улицу и побежал к озеру. Чем ближе я к нему становился, тем громче слышал плач.

За несколько метров я увидел на земле тело девушки, и склонившуюся над ней женщину, не перестающую издавать звуки, похожие на рев животного.

У меня разрывалось сердце.

– За что? За что убили мою девочку? Будьте вы прокляты!