Вторая женщина сидела рядом на коленях, и, закрыв лицо руками, тихо плакала.

– Моя девочка... моя маленькая девочка... кто посмел отнять тебя у меня...
– все сильнее прижимая к груди свою мертвую дочь, рыдала женщина.

Я стоял, замерев на месте, забыв, зачем сюда пришел. На все это было больно смотреть - растрепанные седые волосы, опухшее от слез лицо, искаженное болью, горем и ненавистью

Оторвав от нее сочувствующий взгляд, я подошел к мужчинам.

– Что случилось?

– Местный рыбак вытащил вместе с сеткой тело дочки миссис Вудсон. Кэти не могли найти три дня. Обзвонили всех знакомых, но никто ее не видел и ничего о ней не знал. До сегодняшнего дня...

Постепенно к озеру стали сходиться местные жители, услышавшие крики. Растерянность и недоумение на их лицах мгновенно сменялась страхом, ужасом, а у кого-то отвращением от увиденного.

Убитая горем мать не подпускала к телу дочери никого, не выпуская ее из объятий, повторяя одни и те же слова:

– Моя девочка...моя маленькая бедная девочка...

Через несколько минут приехала полиция. Набежавшие местные стали расходиться, шепотом что-то обсуждая и, качая головами.

Я отошел в сторону.

Полицейские с трудом оторвали рыдающую женщину от тела. Девушка, находившаяся рядом, безмолвно плакала, поддерживая под локти, еле державшуюся от горя на ногах миссис Вудсон.

Полицейские проводили их в машину и повезли в участок. Тело на скорой повезли в морг.

Когда все разъехались, те, кто еще не разошелся по домам, перестали шептаться и заговорили в полный голос.

– Дэвид, наверное, объявился. Его давно не было видно, - говорила одна женщина другой.

– Говорят, он операцию себе сделал, чтобы забыть Кэти, когда узнал, что она собирается замуж за другого. А потом вроде как с ним что-то случилось, и он снова ее вспомнил. И вот тогда у него что-то произошло с головой.

– Бедная Кэти, бедная миссис Вудсон, такое горе! А этот Дэвид вроде из хорошей семьи.

– Да разве есть разница, какая семья, когда тебе полмозга вырезали! Мать родную можно не вспомнить!

– Я всегда говорила, что эти операции до добра не доведут. Люди вон в зверей превращаются!

Дальше этот абсурдный разговор я слушать не стал. Меня выворачивало наизнанку от сплетен и утверждений, что операция, которую несколько дней назад сделал и я, воплощение вселенского зла.

Вне себя от гнева после услышанного, и в растерянности от увиденного, я медленно пошел домой.

Перед глазами, как вспышки появлялись и быстро сменяли друг друга картинки плачущей миссис Вудсон, и маленькой девочки с большими заплаканными глазами и огромными слезами на щеках.

Я подумал, что надо бы поменьше смотреть телевизор, чтобы не запоминать эти жуткие сцены с плачущими девочками.

Тетя Кэрол уже ждала у двери, устремив на меня испуганные глаза в ожидании объяснений.

– Кто-то убил дочку наших соседей, - сходу выпалил я.
– Хотя еще неизвестно, убийство ли это было.

Тетя Кэрол схватилась руками за голову, и начала было что-то говорить, но я не стал слушать, и тем более обсуждать эту тему. Я молча зашел в дом, и сразу же отправился в свою комнату собирать вещи. Не мог больше здесь оставаться.

Наверняка, ближайшие дни только и будут говорить об этой трагедии. А я не хочу сойти с ума, слушая все это и, прокручивая в голове возможную причастность оперированного сумасшедшего, каким выставили Дэвида.

Я даже на секунду не хотел допускать мысли, что это мог быть он, и что виной всему именно операция.

Схождение с ума и убийство бывших возлюбленных все так же не входили в мои планы. Я решил, что будет лучше поскорее уехать и оградить себя от всех этих ненужных мне разговоров.

Сейчас я чувствовал себя, как комок оголенных нервов, которые вот-вот разорвутся, стоит только неосторожно прикоснуться. И снова эта преследующая меня гнетущая боль в голове. Я упорно старался не обращать на нее внимания в надежде, что она сама пройдет.

Я знал, что, если не останусь на обед, тетя Кэрол расстроится, но мне как никогда хотелось быстрее оказаться в своей квартире и остаться одному. Несмотря на то, что еще утром я был счастлив в этом доме, чувствуя себя в безопасности.