кондиционера, чтобы как-то сбить, приостановить льющийся в его грудь и

голову жар.

– Дала пару раз. И жалею об этом. Веришь, мне легче трахнуться с

кем угодно, за любые деньги, даже бесплатно, но только не с ним... И я ведь

отлично знаю, что ничего у нас с ним не получится, это невозможно: кто я и

кто он. А у него еще и жена, ребенок. Зачем мучить его и себя?..

Стелла снова бросила на Джеффа тревожный взгляд. Что-то ей не

понравилась в бледности его лица и губ. Еще полчаса назад его лицо даже

румянилось.

– С тобой все о`кей? – спросила она.

На столе возле шприца валялись все десять пустых целлофановых

пакетиков от героина.

– Душновато. Подкрути кондиционер, – попросил он. Ноги его

отяжелели, стали словно без мышц, как из ваты.

69

Став на кресло, она повернула до отказа пластмассовую ручку старого

кондиционера. Мотор рявкнул, и загудело сильнее. Стелла подставила руки

под струи, выходящие сквозь пластмассовую решетку.

– Теперь лучше. Сейчас остынешь, – спустилась вниз и, подойдя к

столу, стала собирать «аксессуары». – Где здесь выбрасывают мусор?

– Там, – Джеффри даже пальцем не двинул.

В большой черный бак она выкинула окурки, а с пустыми пакетиками

и шприцем ушла в туалет, и через минуту там раздался шум сливаемой в

унитаз воды.

– Вот и хорошо.

Безобидный на вид кокаин прекрасно развязывает женский язык.

Особенно после длительного перерыва, а Стелла не употребляла наркотики

с тех пор, как ушла из секс-бизнеса. Ей хотелось продолжать жаловаться на

свою несчастную жизнь, на страх, что Осип ее все равно бросит, на

ненависть к себе, лютую ненависть, которой она хлещет свою душу каждую

минуту за то, что причиняет Осипу боль, на одиночество и боязнь скорой

смерти... Она даже подумывала, не сказать ли Джеффу самую главную,

самую страшную тайну своей жизни – уже пять лет как она больна

СПИДом, заразившись через иглу. И одного этого более чем достаточно,

чтобы уйти и оставить Осипа в покое.

– Я никогда не смогу... – начала, было, она, отряхивая на ходу руки. –

Эй, что с тобой? – подбежав, присела на корточки над Джеффом, сползшим

с кресла на пол.

– Эй! Эй! – она хлопала его по щекам, сильно, наотмашь.

Голова Джеффри на полу дергалась то в одну, то в другую сторону. Он

вроде бы чуть шевельнул губами и попытался приоткрыть глаза.

– Эй, очнись! Wake up! – повторяла она то на русском, то на

английском, не переставая хлестать его по щекам.

70

Взобралась ему на грудь и сильно потянула рубашку, оборвав

несколько пуговиц. Стала давить руками его волосатую тощую грудь:

– Эй! Эй!..

...Ровно через двадцать пять минут, после того как Стелла, вытащив из

его кармана мобильник, нашла номер Эстер и, прикрыв микрофон ладонью,

сказала не своим, грубым, голосом: «Он в иешиве, быстрее сюда», и

исчезла, так вот, точно так же, над Джеффом теперь сидела Эстер и с

истеричными криками била мужа по остывающим щекам и уже почти

бездыханной груди.

...С грохотом по лестницам в кухню иешивы спустились два

полицейских Sea Gate. Они прижимали руки к пистолетам в расстегнутых

кобурах и несли баллончики с кислородом.

Героин, как известно, замедляет циркуляцию крови и

приостанавливает работу легких. Легкие перестают наполняться воздухом и

не обогащают кровь кислородом. При героиновом «переборе» легкие

постепенно сжимаются и в конечной фазе свертываются, как два резиновых

мешочка. И тогда наступает смерть.

Все эти фазы оттока крови и прекращения работы легких можно было

хорошо наблюдать на умирающем Джеффе. Правда, полиция подоспела уже

к последней фазе, когда его лицо стало совершенно гипсовым, губы – серые

с сиреневым оттенком по краям. Сам же Джефф, несколько часов назад в

ожидании героина напоминавший разъяренного льва, сейчас холодным

безжизненным червяком лежал на полу, у ножки кресла.

Копы надели на лицо Джеффри кислородную маску, соединенную с