Лешка замотал головой:

– Да боюсь я его…

– Лешка! – Танька положила ладонь на его плечо. – Ты через пять минут поймешь, какой он у меня хороший.

Ребята вошли в подъезд, не заметив, что с другой стороны улицы за ними наблюдала пара ревнивых глаз…

Глава 6

Дверь им открыла горничная Шапилиных тетя Клава.

– Обувь снять и марш на кухню! – скомандовала грозная дама и прошествовала в гостиную. Таня показала ее спине язык и, проигнорировав указание, убежала в сторону отцовского кабинета. Лешка снял свои парусиновые туфли и скромно топтался в прихожей. Репродуктор в квартире транслировал военный марш, за окном ярко светило солнце, но в коридоре было тускло. Около кухни блеснули и исчезли два желтых кошачьих глаза. Лешка двинулся в гостиную.

Квартира Шапилиных поражала размерами и обстановкой. Она совсем не походила на ту келью в Чугунном коридоре Большого Кремлевского дворца, в которой вырос сам Казарин. Он даже не представлял, что бывают такие квартиры с высокими потолками, украшенными лепниной, с красивой резной мебелью и глубокими креслами под белыми чехлами. Раньше Лешка думал, что такая обстановка бывает только в клубах или музеях. Он бы еще, наверное, долго стоял так, разинув рот, но послышались шаги и в гостиную вошли Таня с отцом.

Казарин пожал протянутую руку.

– Здравствуйте, Петр Саввич.

– Здорово, здорово. – Шапилин оценивающе оглядел Лешку и хлопнул его обеими руками по плечам. – Наслышан, да и отца твоего хорошо знаю – стоящий мужик! А ты – стоящий мужик?

Лешка гордо поднял голову:

– А вы у Тани спросите.

Шапилин прищурил глаз и посмотрел на дочь.

Танька засмеялась:

– Стоящий, стоящий!

– Ну, тогда я спокоен. Идите обедайте, а я разберу пару шахматных этюдов.

Шапилин двинулся в кабинет. В этот момент в прихожей затренькал входной звонок.

– Татьяна, тебя, – раздался суровый голос горничной.

– Кто там? – Таня выбежала в прихожую и с удивлением увидела Веру Чугунову. – Привет, ты чего?

Вера была как-то необычно взволнована, но Таня этого не заметила.

– Слушай, Тань, пойдем в кино.

– Ой, да ты что! – Таня оглянулась в глубь квартиры и зашептала: – У меня там Лешка Казарин. Такой смешной – боялся с отцом знакомиться…

При этих словах в Вериных глазах вспыхнул огонек, но Таня ничего не заметила.

– А в кино… В кино завтра пойдем. Все вместе. Лады?

Она еще что-то хотела добавить, но Вера вдруг открыла входную дверь, повернулась к Тане и натянуто улыбнулась:

– Ну что ж, наше дело – предложить, ваше дело – отказаться.

Когда за Верой захлопнулась дверь, Таня еще немного постояла, обдумывая странный визит подруги. Но так ничего и не сообразив, она улыбнулась своему отражению в зеркале и отправилась в столовую.

Только при виде накрытого стола ребята поняли, как проголодались. Через несколько минут они уже перешли к третьему блюду – ароматному, пахнущему ягодами киселю.

– Вкусно?

– Ничего…

Танька хмыкнула.

– Я обязательно тете Клаве так и передам.

– Какой тете Клаве? – не понял Лешка.

– Горничной нашей, кому еще?

– А-а-а! Я думал, это ты готовишь…

Танька была явно уязвлена.

– Еще чего… А это что-нибудь меняет?

– Да, в общем, ничего. Просто мы с отцом сами готовим.

Танька вздохнула:

– Вы молодцы. А мы с папкой все не можем научиться. Знаешь, мамы давно нет, а мы никак не привыкнем…

Лешка поставил стакан на стол и внимательно посмотрел на Таньку. Ему как никому другому было хорошо известно, что такое расти без матери. Своей мамы Лешка никогда не видел. О ней он знал лишь то, что она умерла в момент его рождения. Так по крайней мере рассказывал отец. И больше от него Лешка не мог добиться ничего. Если разговор заходил о маме, глаза отца становились грустными и он умолкал. Видно было, как тяжело ему говорить на эту тему, поэтому с годами Лешка все реже и реже спрашивал его о матери.

Таня тоже почти не помнила свою маму, та умерла, когда дочке исполнилось всего семь лет. В конце двадцатых она вдруг тяжело заболела и сгорела буквально за несколько месяцев. Судя по старым фотографиям, Татьяна была точной копией матери.

После обеда Таня потащила Лешку в отцовский кабинет.

– Пап, можно? – спросила Танька, заглядывая в приоткрытую дверь.

За шахматной доской, нацепив очки на кончик носа, сидел Шапилин. В руке он держал журнал с шахматным этюдом и, бормоча себе что-то под нос, двигал фигуры по доске.