Алексей наморщил лоб:

– Пресс-папье?

– Пресс-папье.

– И больше ничего?

– Что ты пристал? Вот сам у нее сейчас и спросишь.

Пройдя между Четырнадцатым и Сенатским корпусами почти до кремлевской стены, они свернули налево, вошли в шестой подъезд, поднялись на второй этаж и оказались в приемной.

Не успели они открыть дверь, как вскочившая из-за своего стола Вера приложила палец к губам:

– Т-с-с.

– Чего расцыкалась? – осадила подругу Таня.

– Совещание, давайте быстрее.

Верка вытолкала друзей в коридор и прикрыла за собой дверь.

– У меня всего пять минут. Они скоро закончат. – Она с иронией посмотрела на Татьяну и Алексея. – Я гляжу, вы наконец помирились?

Таня и Леша счастливо переглянулись, не заметив, как в этот момент изменилось лицо их школьной подруги.

– На свадьбу-то позовете?

Таня бросилась ей на шею.

– Ну что ты такое говоришь?!

А Вера, не отрываясь, смотрела на Алексея. И лишь когда Татьяна чмокнула ее в щеку и кивнула в сторону Казарина: «Расскажи ему про пресс-папье», – быстро отвела глаза.

– Тебе это очень нужно? – чуть растягивая слова, проговорила она.

Лешка кивнул:

– Рассказывай. Нужно.

Вера пожала плечиками.

– А что рассказывать-то?

Она наморщила лоб, вспоминая какие-то подробности.

– Ну… писала я как-то для Панина служебную записку. Мне понадобился справочник, и я полезла в шкаф, где и наткнулась на это пресс-папье. Попыталась его отодвинуть, но не тут-то было: пресс-папье оказалось невероятно тяжелое – как будто железное внутри. Я потом еще заметила, что уборщицы из-за этого не всегда под ним пыль вытирали – ленились лишний раз брать в руки такую тяжесть…

Вера открыла дверь в приемную, убедилась, что все тихо, и вернулась к друзьям.

– Да! То пресс-папье было с гербом какого-то барона: то ли Шпуллера, то ли Шпиллера. Не помню. Кстати, Панин любил хвастать, что им в свое время пользовался сам Свердлов. Мол, революционная реликвия с дворянской историей.

Лешка дослушал Чугунову до конца и тут же спросил:

– А после убийства Панина ты это пресс-папье видела?

Вера замялась.

– Нет. Мне позвонили утром и говорят: «С сегодняшнего дня ты работаешь на другом этаже». И все. – Верка кивнула на подругу. – Если бы Танька вчера про шкаф не спросила, я в жизни бы не вспомнила.

Слушая Веру, Лешка вдруг сообразил, что тень Свердлова опять, как и четыре года назад, неотступно следует за ним. Могло получиться так, что та далекая история с бриллиантами не закончилась. Как-то так сложилась жизнь, что Лешка и думать забыл о бриллиантах, Алмазном фонде, сейфах и таинственных монахах…

На улице накрапывал дождь.

– Странно, – задумчиво сказала Танька.

– Чего тебе странно? – не понял Казарин.

– Я сейчас поймала себя на мысли, что забыла про войну. Вот ты, я, Вера – как будто и не было ничего.

У Лешки на этот счет было иное мнение, но он промолчал. К чему ворошить былое?

– А давай погуляем по Москве? – неожиданно для себя предложил Казарин.

Через несколько минут они вышли из Кремля и направились в сторону Парка культуры. В самом начале Волхонки какие-то люди копошились на развалинах дома, пострадавшего от бомбардировки и пожара. Эта картина привела Таньку в ужас.

– Слушай, я так не хочу, – вдруг заупрямилась она. – Давай пройдем старыми двориками. Там так красиво.

– Двориками так двориками, – согласился Лешка. – Только туда тоже бомбы залетают.

Но Танька пропустила подначку мимо ушей и свернула в переулок за Музей Пушкина. Лешка последовал за ней. Не успели они пройти и нескольких шагов, как послышался звон разбитого стекла и женские крики. Казарин на мгновение замер и тут же бросился туда, откуда доносился шум.

Он подоспел вовремя. Два мужика в телогрейках выносили через разбитую витрину лотки с хлебом, а продавщица в белом халате безуспешно пыталась их образумить:

– Прекратите! Это мародерство! Я вызову милицию.

Она даже попыталась схватить одного из грабителей за полу телогрейки, но тот ударил ее ногой.

– Заткнись, стерва!..

Мародер выхватил нож и помахал им перед лицом продавщицы.

– Кишки выпущу!

Но сделать ничего не успел: женщина отшатнулась, а перед мужиками возник долговязый лейтенант в летной форме. Перехватив руку грабителя, лейтенант резко ударил его лбом в переносицу, после чего подсек преступника ногой. Тот упал и завыл, схватившись за сломанный нос. Но в этот момент второй грабитель набросился на лейтенанта сзади и, накинув ему на шею веревку от мешка, принялся душить. Парень оказался ловким и сильным – Казарин никак не мог освободиться от его железной хватки и уже начал терять сознание, но неожиданно удавка ослабла. Лешка вывернулся и наконец-то сумел ударить противника вначале каблуком по голени, а затем локтем в солнечное сплетение. Но этого можно было и не делать.