– А ты знаешь, что настоящая фамилия Варфоломеева – фон Шпеер? Барон фон Шпеер.

У Лешки перехватило дыхание.

– Кто? Герман Степанович? Барон?!

Отец кивнул.

– Герман Степанович – барон?! – В словах Лешки появились издевательские нотки.

Но отцу было не до шуток. Он лишь еще раз молча кивнул.

И тут до Алексея наконец дошел смысл сказанного.

– Не может быть…

Его мозг отказывался что-либо понимать, он лишь вспышками выдавал калейдоскоп последних событий: барон, убийство, документ, подземный лаз, монах…

– Монах… – одними губами прошептал Казарин. – А откуда караульные узнали про монаха?

Чуть не сбив отца со стула, Лешка бросился из дома, выбежал на улицу и помчался в сторону Арсенала. Нужную кровать Алексей нашел быстро и в страшном волнении растолкал сладко спящего солдата, с которым говорил накануне.

– А откуда ты про монаха-то знаешь? – не дав ему опомниться, выпалил Лешка.

Солдат спросонья заморгал глазами.

– Монаха? А-а-а… Так ведь нам надысь экскурсию по Кремлю устроили. Вот экскурсовод – чудной такой дед из «Оружейки» – нам про монаха и рассказывал…

Дальше Лешка слушать не стал. Вскоре он уже стоял на пороге квартирки Германа Степановича. Дверь была открыта, но в комнате никого не было. Тяжело дыша, Алексей шагнул за один из стеллажей, заваленный старинными предметами, и начал ждать. Наконец послышались шаги, и в комнату вошел Варфоломеев. Хранитель прикрыл за собой дверь, зажег настольную лампу, погасил верхний свет и начал складывать какието предметы в небольшой саквояж. Ждать больше не было никакого смысла, и Казарин шагнул вперед.

– Собираетесь, Герман Степанович?

Варфоломеев испуганно обернулся, но при виде воспитанника заулыбался.

– Собираюсь. А ты чего? Мы ж только что попрощались.

– Вроде того, – буркнул Лешка.

– Ну, тогда давай заново поздоровкаемся?

Старик протянул руку для рукопожатия, но Казарин шагнул к столу и взял саквояж.

Варфоломеев внимательно посмотрел вначале на саквояж, затем в глаза Алексея:

– Что с тобой, Алеша?

А когда Казарин молча вытряхнул содержимое саквояжа на стол, Варфоломеев лишь недоуменно спросил:

– Ты что-нибудь ищешь?

– Ищу, – холодно ответил Лешка.

Среди кучи барахла Лешка сразу отметил небольшую статуэтку на тяжелом постаменте. Ни слова не говоря, Казарин вынул перочинный нож, поддел лезвием срез бархатной ткани в основании, и на его ладонь выкатился очень крупный алмаз. Такой он видел лишь раз в своей жизни, в 38-м, в руках цыганки Лили незадолго до ее гибели. Этот камень, кстати, был очень похож на тот. Лешка поднял глаза на Варфоломеева и поразился страшному выражению его лица. Было такое ощущение, что Германа Степановича сейчас хватит удар.

– Может, поговорим, – процедил сквозь зубы бывший наставник, – по старой дружбе, а, Леш?

Алексей сел на табурет:

– Ну что же, давайте, Герман Степанович. Или как вас там: господин барон?

Старик вновь оторопел, но все-таки взял себя в руки.

– Все знаешь? Ну тем лучше.

Он засеменил к двери, но Алексей остановил его:

– Бежать не советую.

Герман Степанович усмехнулся.

– Боже упаси!

Варфоломеев зачем-то выглянул за дверь и вернулся к Казарину.

– Значит, папа твой решил открыться? Ну что ж, замечательно… замечательно.

Он сел напротив и молча уставился на правую руку Лешки, которая сжимала алмаз.

И тут Алексей не выдержал:

– Эх, Герман Степанович, Герман Степанович! Как же вы могли? Вы же для меня как отец были.

Старик поднял глаза на воспитанника.

– А что, собственно говоря, я «смог»? – холодно спросил Варфоломеев. – Ничего такого! Просто пытаюсь вернуть то, что было отнято в девятнадцатом у барона фон Шпеера и его семьи.

Герман Степанович сжал кулаки и начал свой невеселый рассказ.

Глава 11

Февраль 1919 года

По лестницам старого питерского дома поднимался вооруженный отряд, состоявший из двух матросов и трех солдат. Возглавлял отряд комиссар в кожаной тужурке и такой же кожаной фуражке. В руках он держал список, по которому сверял номера квартир и таблички с фамилиями.

– Сюда!

Комиссар ткнул кулаком в нужную дверь и нажал кнопку звонка, под которым значилось: «Барон фон Шпеер». За дверью стояла тишина. Комиссар сделал знак матросам, и они прикладами заколотили в дверь. Это очень быстро возымело действие. Из квартиры послышался голос немолодой женщины: