Шрифт:
Епископ. Курфюрст! Вы должны мне помочь!
Курфюрст. И не подумаю.
Епископ. Ландграф Гессенский! Я взываю к вашему политическому чутью.
Ландграф. Мой дорогой Вальдек, должен признаться, что из-за анабаптистов мы, протестанты, оказались в довольно напряженном положении. Ведь они пародируют нашу веру в Евангелие. Но мое политическое чутье, к которому ты взываешь, подсказывает мне: то, что затевается здесь, гораздо опаснее. Речь идет о заговоре католиков против князей-протестантов.
Епископ. Ландграф, я даю вам слово…
Ландграф. Не стоит, епископ, я знаю Карла и его кардинала и знаю, что ты также примешь в этом участие. В моих владениях я вешаю анабаптистов на деревьях, впрочем, точно так же я поступал с мятежными крестьянами, но не требуй от меня помощи. Все, что ослабляет князей-католиков, усиливает меня. Ни одного ландскнехта на осаду Мюнстера.
Курфюрст. Ни одной пули.
Епископ. Мне нужны деньги, я разорен. Если я не заплачу наемникам, они разорят мои владения.
Кардинал. Денег у нас нет.
Курфюрст. Еще пива.
Епископ. Мне нужно как можно скорее закончить войну. Подумайте о невиновных! Подумайте о женщинах и детях!
Кардинал. Это не наша война.
Епископ. Подумайте о народе.
Ландграф. Ты начинаешь мне надоедать, Вальдек.
Курфюрст. Ты становишься вульгарным.
Кардинал. Я вынужден задать себе вопрос: в каких кругах вы, собственно говоря, вращаетесь?
Ландграф. Народ обязан повиноваться, и мы позаботимся об этом, а о спасении души позаботится евангелическая или католическая церковь — таков порядок в христианском мире. Я не понимаю, почему мы вообще должны думать о народе?
Епископ. Тогда хотя бы подумайте о самих себе, о ваших владениях, ваших замках, ваших крепостных, ваших богатствах. Анабаптисты ввели общность имущества.
Всеобщее молчание.
Император. Ваше преосвященство, их никак нельзя назвать истинными католиками.
Кардинал. Сын мой, я поражен этим известием.
Курфюрст. Еще пива.
Ландграф. Общность имущества! Отвратительно!
Кардинал. А все потому, что Лютер перевел Библию. Народу совершенно незачем читать ее. Мы выделяем тысячу ландскнехтов.
Курфюрст. Мы также.
Ландграф. Мы — две тысячи.
Кардинал. Пажи!
Пажи входят и поднимают носилки с князьями.
Ландграф. Мы увидимся за обедом, Карел.
Курфюрст. Я иду спать, Карлхен.
Кардинал. Сын мой!
Жестом останавливает носильщиков.
Кардинал. Теперь у вас есть ландскнехты, Вальдек, однако Бокельзона вы должны взять в свою труппу.
Епископ. Я искренне раскаиваюсь, ваше преосвященство, ведь содеянное им теперь зло во много раз превышает то зло, которое он мог бы причинить на театральных подмостках.
Кардинал. Вальдек! Если Бокельзон окажется именно таким актером, каким его считает моя племянница, церковь и германская нация никогда не простят вам такой потери.
Пажи выносят носилки с кардиналом.
Император. Что вам нужно еще, епископ Мюнстерский?
Епископ. Еще ландскнехтов, ваше величество.
Император. Это невозможно.
Епископ. Четырех тысяч недостаточно.
Император. Мы повелеваем мировой империей. И нас волнуют гораздо более важные вещи, чем смута на немецкой земле.
Епископ. Князья слепы.
Император. А вы — старик, глубокий старик.
Епископ. А вы, ваше величество, слишком молоды, в этом-то вся трагедия.
Император. Мы боремся с анабаптистами тем, что не замечаем их.
Епископ. Иоанн Бокельзон приказал публично сжечь портрет вашего величества.
Император. Публично?
Епископ. Именно так, ваше величество.