– Не так, – кивнула Антуанет. – В один прекрасный день отец девушки попросил ее съездить на некоторое время в Тулузу, чтобы навестить его дальнюю родственницу, которая заболела. Эта просьба не удивила ее. Она и раньше ухаживала за пациентами своего отца, а здесь речь шла о единственном близком этой семье человеке. Разумеется, девушка поехала. А когда она вернулась, то отец сообщил ей, что Кристиан-Пьер уехал из поместья и передал ей письмо. Письмо было написано его почерком. В нем сообщалось, что между ними все кончено, и он уезжает учиться за границу. Вот так-то.

– Невероятно, – ошеломленно прошептала Жоа. – Он так любил ее и… И вдруг вот так. Без объяснений. Неужели это правда? Как он мог так поступить с ней?!! Это жестоко!

– Да. Это жестоко, – едва слышно согласилась Антуанет. – Только вот правда в том, что на самом деле все было не так. Но узнала она об этом несколько лет спустя. Когда было уже слишком поздно.

– И что же произошло на самом деле? – тихо спросила Кенди.

– На самом деле это было всего лишь маленькой деталью большого плана, придуманного двумя обеспокоенными отцами. Придуманного, как они полагали, исключительно ради блага их детей. Отец девушки дал графу несколько писем, написанных ее рукой. Граф позаботился о том, чтобы были подготовлены два поддельных письма. Одно – для девушки, написанное якобы его сыном; второе – для Кристиана-Пьера от его невесты. Как я уже говорила, девушка отправилась в Тулузу, где провела несколько недель. Сборы были поспешными, и она не успела предупредить молодого человека, куда и зачем уезжает, но не придала этому большого значения, поскольку полагала, что быстро вернется, – Антуанет судорожно вздохнула и закусила губу, словно пытаясь сдержать слезы, а затем продолжила. – У нее была мечта – отправиться учиться в Париж, – медсестра грустно усмехнулась и покачала головой. – Глупая. Она еще не знала, как дорого обойдется ей эта мечта. Спустя несколько дней после ее отъезда отец девушки отдал Кристиану-Пьеру письмо, якобы написанное ею, в котором говорилось, что между ними все кончено, что она уезжает учиться в Париж, и просила его не искать ее. Разумеется, молодой человек был в ярости. Он счел, что она предала его. Бросила. Он не отправился в Париж, чтобы найти неверную любимую и потребовать объяснений. Он был слишком горд. Расчет был точен. Отцы слишком хорошо знали своих детей.

Антуанет замолчала, и в комнате снова воцарилась тишина.

– И что стало с этой девушкой? – тихо спросила Кенди.

– С девушкой? – женщина отрешенно взглянула на нее странным затуманенным взглядом и снова отвернулась. – Ничего. Когда она читала письмо, то ей даже в голову не пришло, что оно фальшивое. Она уже не могла ничего изменить, а потому просто смирилась и стала жить дальше. Читала книги, помогала отцу, думала об учебе в Париже и… и никак не могла забыть графского сына. В конце концов ее отец не выдержал и признался во всем. Реакцию девушки нетрудно было предугадать. Она была сломлена, раздавлена, шокирована, возмущена. Она никогда не думала, что ее отец, слывший честнейшим человеком, вырастивший ее с такой заботой, лаской и любовью, окажется способным на столь низкий поступок. В гневе она заявила, что никогда не простит ему этого, что отныне у него нет больше дочери. На следующий день она собрала вещи и отправилась в Париж. Прошло несколько лет. Гнев сменился печалью. В конце концов она помирилась с отцом, хотя так до конца и не простила его. Но что она могла поделать? Ничего. Ничего уже нельзя было изменить.

– Почему? – возмущенно перебила ее Жоа. – Почему она не поговорила с Кристианом-Пьером как только вернулась из Тулузы? Или потом, когда узнала, что все это было подстроено? Да, он был зол, но он любил ее. А если бы он узнал правду, я уверена, они бы помирились и были бы вместе.

– Не все так просто, Жоа, – вздохнула Антуанет. – Когда она вернулась в Лавферезе, Кристана-Пьера уже не было в поместье. Сначала она думала, что он уехал учиться за границу, как говорилось в письме, но после отец рассказал ей, что на самом деле молодой человек просто исчез на следующий день после того, как ему передали якобы ее письмо. Старый граф искал сына, но безуспешно. Несмотря на его деньги, положение и влияние, ему не удалось обнаружить ни единого следа. Что в таком случае могла эта девушка, бывшая всего лишь дочерью сельского врача? Ничего. Так что, как видишь, Кенди, все совсем не так плохо. Потому что у тебя все еще может измениться. Ты любишь его и знаешь, где он. Он тоже любит тебя и знает, где ты. К тому же, он знает, что ты любишь его. И у вас есть надежда. Это совсем не так уж мало, поверь мне.

Она по-матерински ласково погладила девушку по щеке и, взглянув на растерянно-возмущенное лицо Жоа и задумчивое и строгое – Флэнни, вздохнула и тряхнула головой.

– Ладно, хватит предаваться воспоминаниям и грусти! – строго скомандовала она, впрочем, обращаясь скорее к самой себе. – Не забивайте себе голову всякими глупостями! Я заболталась и совсем забыла, что пришла по делу. Жоа, завтра ты и я отправляемся в военно-полевой госпиталь 1480. На этой линии фронта сейчас идут активные бои, а он ближе всех, поэтому там огромный наплыв раненых. Им не хватает медсестер. Впрочем, это ненадолго – максимум два-три месяца, возможно, меньше – а затем снова вернемся сюда. Машина придет рано утром, так что ложись спать. Завтра будет трудный день.

Антуанет поднялась и направилась к двери.

– Спокойной ночи.

Она уже собиралась выйти, когда ее окликнула Кенди.

– Мадемуазель Антуанет.

– Да? – главная медсестра обернулась.

– История, которую вы рассказали… Когда это произошло?

– О-о… – Антуанет грустно улыбнулась. – Давно, Кенди. Очень давно.

– И… И они так и не встретились больше?

– Нет. Я больше никогда не видела Кристиана-Пьера и не знаю, что с ним стало. А теперь спите! Спокойной ночи.

Она вышла из комнаты.

– Спокойной ночи, – едва слышно прошептала Кенди, глядя на закрывшуюся за ней дверь.

Пулеметная очередь вспахала защитный вал. Нил машинально пригнулся, но тут же вновь поднял голову и, тщательно прицелившись, нажал на курок. Приклад привычно ударил в плечо. Откуда-то позади послышался ответный стрекот, а ветер донес обрывок очередного визгливого вопля Девуазье.

«Значит, жив еще, – хмуро подумал Нил, прицеливаясь. – Впрочем, ничего удивительного: сволочь так просто не убьешь».

Спустив курок, он посмотрел на устроившегося чуть подальше Креста. Прижав к плечу приклад «Спрингфилда», тот, казалось, был полностью поглощен боем и не замечал ничего вокруг.

– Метишь в снайперы, а, Крест? – криво усмехнулся Нил.

– Нет, – спокойно ответил француз, не отрываясь от своего дела. – Просто не жажду закончить жизнь в этом окопе.

Винтовка чуть вздрогнула от выстрела, а из ствола вырвался легкий дымок, запахло горелой смазкой.

– Гранатами бы их, – вздохнул Нил, возвращаясь к прерванному занятию. – Где носит Штопора? Он отправился за ними четверть часа назад!