«Не может быть! Этого не может быть! Это неправда!!!»

Ровные печатные строчки, расплываясь, бешено заплясали перед глазами…

«Объявляется о помолвке мисс Кендис Уайт Эндри и мистера Дэниэла Лэганна, которая состоится…»

Объявление было обведено торжественной витой рамкой. У Терри закружилась голова.

«Боже мой… Кенди и Нил?!! Нет, это слишком невероятно!!! Этого просто не может быть!!! Кенди, что же заставило тебя сказать «да» этому ничтожеству?!! И почему я не свернул ему шею еще в колледже?!! Как же ты могла, Кенди?!!»

Терри заметил, как дрожат его пальцы и, свернув газету, аккуратно положил ее в середину стопки.

«Не мне судить ее. Кто я такой, чтобы выносить свое мнение? Да и что оно значит для нее? Может быть, Нил изменился? Может быть, она действительно полюбила его?! Я в ее жизни теперь больше никто. Кенди должна позаботиться о своем будущем, а мне следует заняться своими делами и забыть о ней! Я сделал свой выбор, а Кенди – свой. В конце концов, Нил – неплохая партия, – он горько усмехнулся, ощутив, как на мгновение остановилось сердце. – Можно даже сказать, выгодная. Как бы то ни было, теперь все кончено. Окончательно и бесповоротно. Теперь она принадлежит другому. Может, это и к лучшему».

– Терри, чай готов!

Голос матери вырвал его из задумчивости. Терри вздрогнул, приходя в себя, и, поднявшись, направился на кухню.

– Ты уже сообщил Сюзанне о своем решении?

Элеонора сидела за небольшим изящным столиком, на котором стояли две чашки. Терри опустился на один из стульев и с наслаждением вдохнул тонкий аромат бергамота.

– Еще нет, – пробормотал он, закрывая глаза. – Я решил, что ты должна узнать об этом первой. Я сообщу ей. Завтра.

– А Кенди?

Удар был нанесен внезапно и мастерски, но Терри выдержал испытание, с истинно актерским мастерством скрыв свои чувства маской совершенного безразличия.

– Что Кенди? – с прекрасно разыгранным легким удивлением переспросил он, наблюдая за матерью сквозь полуопущенные ресницы.

– Ей ты сообщишь? – тихо спросила Элеонора.

Терри отвернулся и промолчал. Он смотрел в темное окно, за которым кружились снежные хлопья, и видел золотые кудри своей феи. Феи, которая скоро станет или, может быть, уже стала женой другого.

– Нет, – наконец ответил он, его голос прозвучал совершенно спокойно и твердо, почти безразлично. – Мы расстались. У нее теперь своя жизнь, у меня – своя.

– Но ты любишь ее, не так ли? – Элеонора внимательно наблюдала за сыном, ее не обмануло его показное равнодушие.

– Теперь это уже неважно, – внезапно с горечью прошептал Терри, старательно избегая ее взгляда. – Что сделано, то сделано. Прошлого не вернешь.

– Верно. Но мы можем изменить будущее.

– Ты права, – Терри усмехнулся и, резко обернувшись, посмотрел ей в глаза. – Может быть, именно поэтому я и принял такое решение. Чтобы изменить свое будущее.

– Так ты любишь ее? – снова спросила она.

– Давай не будем об этом, – вздохнул Терри и отвернулся.

– Хорошо, не будем, – Элеонора решила не настаивать. – Еще чаю? – деловито спросила она, меняя тему.

– Да, пожалуй.

– Когда ты уезжаешь?

– Пока не знаю. Я еще даже не записался.

– Сообщи мне, как только сделаешь это.

– Конечно, мама.

Они снова помолчали. Наконец Терри отодвинул чашку.

– Я пожалуй пойду, – прошептал он, вставая.

– Ты даже не допил чай.

– Ничего, мама. Мы еще не раз будем пить чай вместе, – Терри улыбнулся и направился к двери, но у порога обернулся. – Прости, что пришел так поздно.

– Не говори глупостей! – Элеонора нахмурилась, с искренним возмущением глядя на сына. – Я бы не простила тебе, если бы узнала об этом последней!

Она быстро подошла к нему и ласково обняла. Терри уткнулся носом в плечо матери. От нее пахло лавандой. И этот запах, словно эхо его далекого детства, внезапно отозвался резкой болью где-то в глубине сердца. Наконец он отстранился, накинул плащ и вышел. Элеонора медленно закрыла дверь, опершись на нее спиной, а затем подошла к окну, наблюдая, как он вышел из подъезда и направился вниз по улице. Терри шел очень прямо. Стройный, высокий, статный. И внезапно она поняла, что в нем изменилось. В нем больше не было импульсивности, задиристости, развязной наигранности. Они ушли вместе с его детством. А там, вдоль улицы, шел мужчина.

«Милый мой мальчик, – с грустной нежностью подумала Элеонора, глядя ему вслед. – Я надеюсь, ты принял правильное решение».

В ту ночь она так и не уснула. Лежа в постели, она смотрела на белую луну, которая светила в окно, и думала. Думала о своей жизни, о своей любви, о Терри, о Сюзанне… О том выборе, который делают люди каждую минуту своей жизни, и о последствиях этого выбора. Думала о том, о чем думают все матери, когда вдруг понимают, что их дети выросли.

«Он должен об этом знать!»