– Розали, я уже настаиваю на том, что бы ты поела…

– Нет, правда… Возможно, у меня температура. Я практически не лечилась, а последние дни, что были в основном на нервной почве – меня окончательно подкосило, – пожимаю я плечами, пытаясь всеми силами донести причину моего отказа от еды. Да и как можно кушать, когда парой часов назад, нога Найла Хорана действительно ударила меня с силой, как футбольный мяч для игры.

Веркоохен привстает, наклоняясь в мою сторону. Я напугано вздрагиваю, когда чувствую, что он приближается к моему лицу, не ожидая такого его приближения. Его мягкие и пухлые губы на несколько секунд соприкасаются с моим лбом, и я готова поклясться, что меня ударило бешеным разрядом тока, а после так же быстро окатило приятной волной содрогания. Шокирована его действием, я недоверчиво смотрю на парня, и тот задумчиво осматривает меня, затем выдыхает.

– Так оно и есть – заболела. Ты почти горишь! – хмурит он свои брови, озадаченно смотря на меня, растерявшись перед таким выводом. Только подумать, что сам Веркоохен может растеряться, каждый выкрикнет – чипуха! А оно так и было истинной правдой!

– Это не больше, чем озноб. Мне достаточно пару таблеток и чашки горячего чая с лимоном, – качаю я головой, не в силах представить, о чем он сейчас может думать и что творится в его голове. – Я еще не делала домашнее задание. Я могу пойти к себе в комнату, Нильс? – спрашиваю я, когда не слышу от парня ни слова, ни уже не наблюдаю сосредоточенного взгляда.

– Ты завтра не пойдешь на занятия, Розали, поэтому не стоит себе переутомлять. Утром я позвоню мистеру Бейли и скажу о твоей болезни, думаю, завтра посетим доктора. Ты уже нуждаешься в специалисте, – твердо провозгласил он таким тоном, что точно не состоит предметом оспаривания, только осведомил меня в дальнейших планах этот в край чувственный к моему здоровью парень. Лучше бы его так волновала моя душа и свобода, нежели температура парой дней! И как же это было невозможно!

– Что? – единственное, что я сказала потрясенным голосом.

– Сходим завтра к доктору. Ты должна быть здорова, и тебе нужны силы, – размышляет он вслух, давая мне возможность узнать, что будет завтра и последующие дни. Но я не так больна, чтобы брать отгул. Я практически здорова, мне просто нужен отдых. Отдых от всего и всех, особенно от него. Если я не произношу это вслух, то для себя точно знаю, что это лишь последствие стресса, что я получила благодаря Веркоохену.

– Со мной все в порядке, – пытаюсь убедить его в своем здоровье, но Веркоохен продолжает меня видеть беспомощной больной, что поражена настоящей смертельной лихорадкой!

Еще днем этот же парень сказал мне, что я все драматизирую!

– Возвращайся в комнату и ложись спать, а завтра утром разберемся, что с тобой делать, – он как и его голос настолько тихий и мирный, что кажется, это не тот человек, который кричал на меня с парой часов назад, признаваясь о том, что мог причинить мне боль, не вздрогнув. Чушь!

Встаю из-за стола, смерив парня терпеливым взглядом. Ненавижу его двуличность, и то, как он меняется, решая быть добрым и заботливым, а затем начинает ужасать своей второй натурой – чудовищем! Разворачиваюсь, и готова уйти, но мою руку обхватывает крепкая, но мягкая и допустимая хватка Нильса.

– Когда ты находишься под постоянным контролем и подчинением – я забочусь о тебе, и веду себя допустимо твоим моральным критериям. Подумай на досуге, что для тебя лучше – познавать страхи или заботу, подчинившись моим словам и наказам, что можно счесть на пальцах. Это не так уж и страшно, а я не всегда буду представлять из себя твоего клыкастого соседа, – уголки его губ дернулись вверх, но Нильс сдержал улыбку, глядя мне в глаза, пристально рассматривая, ожидая ответа.

– Подумаю на досуге, сейчас мою голову переполняет этот сумасшедший день, – отворачиваюсь я от парня, осознавая, что внутри меня все сжимается от его острых слов. Он не принуждает подчиняться, он морально принуждает это сделать под моим страхом его второй дикой натуры, что сидит в нем до поры, до времени!

– Розали… – вновь окликает он меня, отпустив руку.

– Не нужно, Нильс. Дай мне время прийти в себя. Хотя бы до завтра… – опережаю я его, не в силах больше что-либо говорить или делать. Мне нужна кровать и крепкий сон.

Нильс слабо кивает в ответ и отступает, давая возможность уйти. Я, не оборачиваясь, исчезаю в своей комнате, укладываясь обратно в кровать. Я до ужаса жажду узнать, о чем он думает на самом деле в такие моменты просвещенности в его голове. Я готова отдать все, чтобы узнать о том, какие у него на меня планы и как он реагирует на меня. А еще меня мучает его уход, когда после возвращение он сохранял полное самообладание. Будто он выбежал во двор и уничтожил весь мир, а после вернулся в блок, отыскав свое спокойствие.

Разом мне стал интересен сам Нильс Веркоохен. В особенности заботливый парень, хоть и делал он это через силу, и даже намеренно, чтобы заковать меня в свои невидимые цепи и позже манипулировать мной.

Лгать я не умею, особенно себе. Такой Нильс вызывал волнение, интерес и… очарование. Он был мил, несмотря на то, что длилось это от силы десять минут. Я насытилась мгновеньем вдосталь!

***

Мое тело, укутанное в теплом одеяле первые часы бросает в небывалый жар, затем уже в холод, когда я одеваюсь теплее и накидываю поверх одеяла плед. Пульс учащается, а сердце отбивает бешеные ритмы. Темнота беспокойная, а я не могу соображать, начиная понимать, что в моей голове происходит несуразица. Руки впиваются в постель, а тело ломит от бешеной температуры. Холодный пот облегает мой лоб, шею, грудь, а дыхание слабое и учащенное, когда я вновь откидываю от себя одеяло, понимая, что мне стает слишком жарко.