Устремляю взгляд на сосредоточенного парня, который нахмурил брови и бегает глазами по экрану телефона. Его светлые, кудрявые волосы небрежно раскиданы на голове, что вызывает у меня улыбку, которая незаметна для Веркоохена. Кажется, я признаю его красоту.

Его массивные плечи обтягивает черная, свежая рубашка, запах которой я слышу даже сидя в метре от него. Но запах стирального порошка сбивает пахнущая туалетная вода.

Может, если бы не знали друг друга в детстве, если бы не были знакомы, и если бы он не держал злобы на меня и весь мир, я бы позволила себе наслаждаться его красотой открыто. Возможно, я бы смогла влюбиться в него по-настоящему.

Он бы был галантен, всегда улыбчив и не хмурился. Я бы каждый день готовила что-то из выпечки, и мы бы с бодрыми разговорами садились за стол, обмениваясь впечатлениями нового дня, который бы пролетел для нас так же незаметно и быстро, как и года…

Я бы, в свою очередь познакомила его с бабулей, которая сразу же накормила парня своим фирменным печеньем. А потом бы, и он сам познакомил меня со своими родителями. Интересно, какие они? Я их никогда не встречала.

– Нильс, где твои родители? – внезапно вылетает из моего неугомонного рта, и это как всегда не нравится светловолосому парню. Веркоохен резко направляет на меня свой, сперва удивленный взгляд, но за тем он хмуриться еще больше, чем прежде, тяжело выдохнув.

– Опять хочется пойти в комнату, Розали? – ядовито прыснет он, на что я ежусь и мотаю головой. Это же был обычный вопрос.

– Прости. Это просто любопытство…

– Однажды тебе станет очень плохо из-за своего любопытства, Роуз, – откладывает он телефон в сторону, отпивая немного кофе из чашки, полностью награждая меня своим вниманием, от чего стает не по себе.

– Знаю, – виновато смотрю на него, не зная, почему он так реагирует на любой диалог со мной. Мы ни разу не говорили открыто, чисто и без яда, криков или злости. Он молчалив, но тем не менее, я тоже не рассказываю о себе и не подаю информацию на блюдце.

Он же и так все обо мне знает! Я ощущаю, что знает больше, чем кто-либо. Он видел мою папку с данными, где описана подробная информация о моей жизни. И он внимателен к любой мелочи.

Я хочу знать о нем так же много, как и он обо мне. Хочу узнать, как он закончил школу, какие у него вкусы и какие цели в жизни. Хочу увидеть его родителей на фотографиях и данных. Хочу знать об этом скрытном человеке как можно больше…

– Через час у тебя прием у доктора. Следует собраться, госпиталь не так близко, – говорит он, а я недоуменно прищуриваюсь. Я хотела сегодня посетить доктора, но сейчас мне меньше всего хотелось куда-то идти, тем более с ним!

– Ты поедешь со мной? – спрашиваю я. Это было не обязательно, тут я могу справиться и сама. Не ребенок, и тем более не сбегу. Зачем водить меня на своем поводке?

– Да.

– Мне девятнадцать лет. Думаю, я могла бы пойти сама, Нильс. И между прочим, тут недалеко есть центральный госпиталь…

– А ты не думай, Прайс, – нагло перебивает меня парень, ухмыльнувшись. – Сделай то, что я сказал, – неприятно-приказным тоном, он отправляет меня одеваться, а я, вновь слушаюсь его с опущенной головой, стискивая под столом кулаки.

Одеваюсь быстро. Мысль, что, на самом деле, Нильс поедет со мной ставила меня в недоумение. Он волнуется и выставляет меня за дверь комнаты после пробуждение. Двуличный? Да, черт возьми! И меня это с каждым разом выбивает из колеи, я не могу бороться с чувством вины, что захлестывает меня настоящим цунами! Я знаю, что виновата, и мне нет прощения, но я не могу смириться с его обвинениями, когда он вспоминает прошлое. Я не такая.

Надеваю джинсы и теплую кофту, боясь простудиться еще больше. Хотя, может моя простуда будет только к лучшему? Что, если он будет нежен и сам сблизится со мной, как ночью? Нет. Тогда я привыкну к Нильсу-настоящему, и не смогу противостоять его маске безразличия. Сломаюсь, как того он желает. Безвольность ему на руку, но не мне…

– Готова? – спрашивает он, а я сдержано киваю, смотря на рукава своего теплого синего свитера. – Держи, позвони бабушке, – отдает он мне мой телефон, на что я зачаровано и обрадовано поднимаю глаза, словно Нильс осведомил меня, что летим в сам Манчестер.

Быстро подхожу к нему и беру свой телефон, на автомате набирая выученный номер любимой бабушки. Не проходит и минуты, как я слышу родной и ласковый голос бабушки Мерфин.

– Прайс, какого черта ты не брала трубку несколько дней подряд? – грозным тоном говорит бабуля, и с меня спадает улыбка, и я растеряно смотрю на Веркоохена, который облокачивается об косяк двери своим плечом, сложив руки на груди.

– Прости, бабуль. Мне так жаль, что заставила тебя нервничать… – закусываю губу, соприкасаясь второй рукой с лбом, зная, что попала в нелепое положение. Что теперь мне говорить?

– А еще говорила, что девятнадцатилетняя и на парней не поведешься! – она не кричит, скорее всего, просто пытается узнать о парнях. Ох, эту технику я очень хорошо знаю.

– Бабушка! У меня много практических, и я догоняю программу, ничего страшного нет в том, что я ушла с головой в учебу. Да и какие могут быть парни? Ты же знаешь, что…– смотрю как Нильс прислушивается и даже заинтересован в моем разговоре, едва удерживая свою паршивую насмешку. – Знаешь, что я лучше прочитаю пару книг, чем буду вестись на их вульгарщину и поддаваться переизбытку юношеских гормонов,– отворачиваюсь от Веркоохена, понимая, что он хитро и подозрительно ухмыляется, будто собирался оспорить мои слова в разговоре с бабушкой.