– А мне показалось иначе, – Джаред развернул ее к себе, – в Нью-Йорке нам обоим было хорошо. Чертовски хорошо. А сейчас ты просто трусишь, Харли.

– Канарейка, – хмыкнула девушка. – Никогда не любила Харли Квинн, она слишком легкомысленна. Черная Канарейка – другое дело.

– Жду не дождусь увидеть тебя в черном купальнике из латекса, – улыбнулся Джей, поглаживая бедра девушки.

– Джаред, не надо. – Патти взяла его ладони в свои руки и отступила назад, чтобы разрушить эту удушающую близость. – Ничего не изменилось. Давай просто вернемся ко всем.

– Бэйтман, – прорычал он, обхватывая ее лицо ладонями, – какого черта из тебя все надо постоянно вытаскивать?

Огромные голубые глаза опять пылали безумием, безумным холодом, который пронимал не хуже всяких выдуманных телепатических технологий будущего. Глядя на него в ответ, просто невозможно было врать, по крайней мере, невербально. Но слов у Патриции и так не осталось. Только вновь рассыпавшееся на осколки самообладание и затравленный взгляд.

– Джаред, пожалуйста, – взмолилась Бэйтман, – просто отпусти меня.

Стоило ему еще немного надавить на девушку, настоять на своем, и она бы сломалась. Она ответила бы на все «какого черта», только вряд ли после этого они смогли бы просто смотреть в сторону друг друга. Как ни хотел Лето наконец получить от Патриции хоть какой-то однозначный ответ, хоть маленькое хрупкое доказательство того, что ему это все не кажется, что она не водит его за нос, пользуясь его расположением, но он отступил.

– Это все из-за Майкла? Что между вами происходит?

– Мы просто спим вместе и иногда ходим поужинать. И, поверь, это даже больше, чем то, на что я сейчас способна. Я не могу тебе дать того, что ты хочешь, Джей.

– Эй, вот ты где! – Майкл появился в кухне с дурацкой сальной улыбочкой на губах. – Что у вас тут?

Он подошел к Патриции и по-хозяйски сжал ее бедро, притягивая девушку к себе. Затем его взгляд скользнул по Джареду, и наглая ухмылка сменилась самодовольной усмешкой. Казалось, в этот момент Майклу оставалось бросить Джею, что-то в духе «Ты жалкий, жалкий мудак. А попытки твои еще более ничтожны, чем ты сам». Но, вместо этого Фассбендер лишь подтолкнул Патти к выходу из кухни и легонько шлепнул ее по заднице.

– Нехорошо оставлять гостей без внимания хозяйки!.. – последнее, что расслышал Лето. Майкл и Патриция ушли, пьяно посмеиваясь.

Джей обернулся к окну, за которым блестела тихая ночь Лос-Анджелеса и, облокотившись на неприлично дорогую столешницу, в голос прошептал:

– Чтоб тебя, сука!..

Сложно понять, что сейчас на самом деле чувствовал Джаред. Он и сам до конца не мог разобраться, слишком много всего было внутри. Непонимание и обида. Но ведь она и правда ничего не обещала, а он все знал… Всегда знал и все же… Она просто не могла так обманывать!.. В противном случае, игра ее заслуживает блядского Оскара!

«И Оскар за лучшую женскую роль получает Патриция Бэйтман!» – голос ведущего церемонии верещал в голове мужчины.

– Мисс Бэйтман, что вы скажете?.. У вас есть заранее заготовленная речь?.. – произнес Джаред тихо, продолжая вглядываться в сумерки за окном. Затем продолжил, изображая высокий женский голос: – О, да, разумеется! Я долбаная лживая сука, которой нравится трахаться с Майклом Фассбендером!

Оглядевшись, Джаред убедился, что в кухне по-прежнему никого нет, и продолжил речь от имени ведущего церемонии:

– Но разве не вам так нравилось целоваться с мистером Джокером в метро? Это были вы?.. – и снова голос Джареда стал выше: – О, я просто заигралась! Ха-ха-ха! Я так хорошо могу изображать чувства, вы же знаете!..

Бросив взгляд на бокал, где продолжала плавать сигарета, которую в испуге затушила Бэйтман, Джаред обхватил голову руками и тихонько взвыл. Если бы он был женщиной, разумнее всего сейчас было бы упасть на пол и дрожать от рыданий, которые подступали к горлу, как предательский отряд, внезапно вышедший из леса на линии фронта.

Резко дернувшись, мужчина со злости ударил кулаком по стене. Больно? О, нет! Нужно еще! Просто чтобы одна боль взяла верх над другой. Это единственное решение. И еще раз. И еще раз! Пока на костяшках пальцев не выступили первые капли крови. Боль становилась чудовищной. Безумной. Но кто здесь станет останавливаться? И еще раз!.. Перед глазами Джареда плотная, расплывающаяся с каждым новым ударом полоска светлой кухонной стены, чью шероховатую поверхность теперь украшали капли его собственной крови.