Последние несколько слов он прокричал ей прямо в лицо. Девушка вжалась в кресло, но взгляда не отвела. Это была как немая дуэль. Джек смотрел на нее, она смотрела на Джека, и мир вокруг точно перестал существовать, пока их лица были так близко.

Затем он отстранился и, не говоря больше ни слова, опустился на диван.

Тогда Патриция тихо кашлянула и, пытаясь унять дрожь в голосе, произнесла:

– Если у вас все, то я хотела бы начать с нескольких вопросов о новом альбоме The White Stripes…

Даже сейчас, сидя в самолете и вспоминая все это, Джек чувствовал, как губы его растягиваются в улыбке.

Она всегда была маленькой непреклонной стервой. Ранимой и нежной. Загадочной и такой простой одновременно. Если бы она только…

Он снова вздохнул и попытался прогнать все эти сентиментальные воспоминания из своей головы. Есть только сегодня. Прошлое навсегда останется в прошлом.

И сегодня Патриция Бэйтман будет говорить. Она будет слушать. И ему плевать, захочет ли она этого. Он слишком много времени провел, пытаясь разгадать этот блядский ребус. Понять, почему она поступила с ним так…

Кто-то из пассажиров громко рассмеялся. Джек закрыл глаза и снова погрузился в пучину собственных воспоминаний.

– Ваше изящество, я не буду вас смущать, если немного попру официальную вычурность происходящего? – спросила Патти, заходя в собственную квартиру следом за Джаредом.

Он вообще довольно быстро освоился в ее квартире за последнюю неделю. С момента запуска рекламной кампании Патриция и Джей общались чаще, чем за все время их знакомства, чаще, чем ей удавалось за это время видеться с лучшей подругой. И если бы Робин знала, сколько времени они проводят друг у друга, то уже звонила бы в колокола и осыпала их рисом. Единственным, кто бы мог спалить их, был Шеннон, которому и так доставалось по поводу «того небольшого конфуза», как они тактично между собой называли его пьяный подкат к Уильямс. И он, как несложно догадаться, не жаждал вновь слишком сближаться с ней, дабы хоть немного утихомирить вышеупомянутых шутников.

Все завертелось в преддверии Нового года, именно тогда Патти решила слить первые фотографии в социальные сети, которые, благодаря поддержке Терри, Джея и Робин, довольно быстро по обсуждаемости обогнали такие насущные постпраздниковые темы, как диета, возврат ненужных подарков и подбитие баланса своей кредитки. Эротические фотографии Ричардсона обсуждать было намного приятнее, чем просроченные платежи, все мечтали продлить праздники насколько возможно долго, и Бэйтман, раз уж нарядилась рождественским эльфом, решила поддержать несчастных, которые после недели эгг-ногга с пудингами возвращались к унылым однообразным будням.

«А мне можно поучаствовать в распространении порнографии?» – Шеннон беспардонно вклинился в их с Джеем разговор, потеряв где-то моделей, которых клеил вместе с Ричардсоном. Если Патти и сомневалась в успехе предприятия, то после такой оживленной поддержки могла поздравить себя с успехом и порадоваться, что хотя бы одна их совместная вечеринка не скатилась в сцену из драматического сериала, за которые обычно дают престижные золотые премии.

Джаред уверенно пересек гостиную, поставил пакеты на стол у дивана и с достоинством уселся на диван, расстегивая пуговицу на пиджаке. Устроил шоу, точно пришел к Джимми Киммелу, и, повернувшись к ней, благосклонно кивнул головой.

– Устраивайтесь как дома, мисс Бэйтман.

– Премного благодарна, – улыбнулась она в ответ, сбрасывая опостылевшие за день шпильки.

Редакция THR наконец сбросила с себя все гламурные декорации и предстала без прикрас самым настоящим адом. Дженси Мин вытрясла из Патриции Бэйтман всю душу, как только до нее дошли фотографии. А дошли они быстро, иначе Дженси не была бы главным редактором сего блестящего ада. Не выбив из Бэйтман подробностей ее стороннего проекта (тот стал у Дженси костью поперек горла из-за участия в нем недосягаемого Терри Ричардсона), она в ультимативной форме напомнила сотруднице о контракте, который заканчивался только летом, а после постаралась, чтобы следующие четыре месяца та провела в котле с особым подогревом.

Бэйтман не была бы высококлассной сукой, если бы тут же не обернула ожесточение режима против своих подопечных с еще большим тщанием, чем ее непосредственный босс. Словосочетание «в жопу раненная рысь» как нельзя лучше характеризовало повысившийся интерес к работе у всего фэшн-отдела. Редакция была похожа на биржу в период обвала или офис предвыборной команды Эла Гора во время пересчета голосов. Глобальный апокалипсис, закрытый в стенах аквариумного офисного центра. Сама же она делала невозможное, доставая из-под земли уникальные договоренности, ставя на уши всех новых и старых знакомых. И в результате, приползая домой, через силу заставляла себя следить за соблюдением плана и просматривать социальные ленты.

Стоило признать, что без Джея и его неиссякаемого энтузиазма вряд ли она бы преодолела первую волну. Он с таким интересом выслушивал ее планы по обретению свободы от крупных издательских групп и прочих неприятностей того, что называют фэшн-журналистикой, можно было подумать, что она распинается о преимуществах инди-лейблов и новом звучании своей жутко андеграундной группы, которая обязательно войдет в историю, как один из самых смелых арт-проектов нынешнего века. Короче, он с головой ушел в обсуждение ее инди варианта барниз», как обычно делают, когда у самого задница горит в другом проекте, но возвращаться к нему неохота, потому что там сплошной кризис жанра.