– Джек, послушай, – она осторожно коснулась его плеча. – Все это в прошлом. Не лезь в это. Оставь все, как есть. Ты ничего уже не изменишь…

– Это мой сын! – схватив Моссхарт за руку, музыкант с силой сжал ее запястье. – Мой! Мой сын! И я не позволю этой шлюхе отнять его у меня! Ты поняла?! Я никогда не позволю ей этого! Патриция Бэйтман ответит за все, клянусь тебе! Она будет умолять меня, чтобы я ее простил! Но я не прощу!.. Никогда не прощу!..

Вырвав из его пальцев руку, Моссхарт испуганно отшатнулась. В его глазах стояли слезы.

– Джек, – прошептала она дрожащими губами. – О, Джек…

В доме снова громко заиграла музыка.

========== Глава 41. Важный шаг ==========

Вспышки камер защелкали, и Патти была рада, что не обращенные к ней. Обычно они с Робин веселились и даже корчили рожицы знакомым фотографам, получая удовольствие от их внимания, но сегодня Бэйтман была рада, что их внимание вновь переключалось в правильное русло. Как и следовало.

Когда Бен приглашал ее на премьеру, черт побери, даже тогда когда он покупал ей гребаного Тома Форда из роскошного черного бархата, коим, по его словам, компенсировал ее Корса, как подсчитала Патти, раза в два если не в три, и даже когда, не обращая внимания на ее препирательства, подарил гарнитур из сапфиров и топазов, она и думать не думала, что они пойдут туда действительно вместе. Не просто встретятся уже у самого кинотеатра и сделают вид, что безумно счастливы встретиться, а выйдут на ковровую дорожку как пара. Чертовы журналисты! Они начисто посходили с ума, выкрикивая свои вопросы, граничащие с оскорблениями, в то время как она, вцепившись в руку Аффлека, делала вид, что безумно рада каждому их намеку на свою беспорядочную личную жизнь. Про себя она лишь думала, какой огромной ошибкой было уступить Бену в их последнем споре в лимузине. Он гладил ее по бедру в разрезе платья, а улыбка была такой недвусмысленно грязной, что в ответ можно было только говорить «да». Бесконечное количество раз.

Слишком много власти было в этих огромных сильных руках. И улыбке, которую ловили фотографы у пресс волла. Там сейчас собрался весь «Отряд» вместе с заклятым врагом Бэтмена.

– Мисс, если вам здесь так же скучно, как и мне, мы могли бы придумать совместный побег.

– Хорошая попытка, Аквамен, – улыбнулась Патти. – Боюсь, Мера будет очень против.

– А мы ей не скажем, – Джейсон приложил палец в перстнях к губам.

Высокий, широкоплечий, в татухах и намеренно небрежно одетый, распиздяй одним словом, он так отдавал Максом, что Патриция просто не могла не проникнуться к этому парню симпатией и поддержать игру, которая спасала от полного волнения ожидания.

– Ты же в курсе, что эта дама с Бэтменом? – на выручку пришел Супермен.

– Как?! – в притворном удивлении воскликнул мужчина. – Что за чертовщина? Одни сплошные женщины Бэтмена. Умерил бы он свои аппетиты.

Патриция улыбнулась, глядя на Бена, аппетиты которого ее весьма устраивали.

– А если дама?.. – начал Момоа, но, перехватив ее взгляд, разочарованно добавил: – Очень жаль. Но ничего, в «Лиге…» мы еще сочтемся, – усмехнулся он.

– Мечтай, – хмыкнула Бэйтман полностью уверенная в преимуществе готэмского мстителя над повелителем рыбешек.

– Пойдем, Генри, – Джейсон положил ему руку на плечо, потянул на середину ковровой дорожки и, оглянувшись через плечо, обратился к Патти: – А то нас пресса заждалась.

Проделано это было настолько карикатурно и в духе типичного бабского «ой, все», что Патти рассмеялась в ответ.

– Сногсшибательно выглядишь, Патриция.

Она лишь улыбнулась в ответ. Холодно, а оттого несколько надменно. Сама она за последние несколько минут, проведенных в одиночестве, успела многое передумать о своем наряде, и «сногсшибательно» было совершенно не тем эпитетом. Платье было слишком откровенным, хотя едва оставляло оголенным что-то, кроме одного плеча и едва просматривавшегося в вырез силуэта ног. Они с Беном долго мучились, выбирая нечто, что бы скрыло последствия проигранной с греческой природой битвы. Оно было мрачным. Как у самых настоящих диснеевских злодеек. И совершенно не выдерживало никакой критики с точки зрения маленькой девочки. Для довершения демонического образа не хватало разве что рогов и хвоста, но детское воображение обязательно справится с этой задачей самостоятельно. Патриция Бэйтман чертовски боялась того момента, когда ей придётся сказать «Привет, Серафина». Но Джареду Лето было совершенно необязательно знать, что с ней что-то не так.

– Спасибо, Джаред, – она разгладила несуществующие складки на подоле.

– И я сейчас не о платье. Ты сама хороша, смеешься, улыбаешься. Я рад, что тебе так просто дался разрыв, – он смолк, давая ей самой заполнить паузу всеми недостающими уравнения. – Не ожидал, что вы так быстро появитесь вместе. Признайся, ты ведь давно уже подыскала запасной вариант. Когда ты решила, что он лучше меня? – Джаред совершенно не хотел говорить всего этого, выкладывать то, о чем так много думал все это время, но ее манера держаться, уверенность в себе, улыбки… чертов ублюдок Бен Аффлек, который привел ее сюда. Злость сама закипала внутри, а у руля ставал безумец, от которого он не так давно отделался.

– Когда ты решил, что врать о своем отцовстве будет лучшим вариантом? – спросила она, одарив его уничтожающей улыбкой.

– Прости, Патти, я не хотел. Я…

– Совершенно не понимаю тебя, Джаред, – перебила его Бэйтман. Она чувствовала, как внутри нее за раздражением прячутся непрошеные слезы и нервная дрожь. – Что еще ты хочешь, чтобы я сказала? Что ты не виноват в том, что неделями врал мне? Говорил, что тебе звонил агент, ассистент, маркетолог. Кто угодно. Только не Аннабелль. А ведь я едва не… – девушка осеклась и судорожно вздохнула.

На плечо ей легла теплая ладонь, она благодарно прижалась к спине Аффлека, исходя мелкой дрожью. Чем она вообще думала? Еще немного, и она могла бы сказать ему то, о чем по-настоящему пожалела. Глупая девчонка, которая плохо справляется со своими чувствами.

Разговор продолжался без ее участия. Мужчины изображали на публику деловое общение, догадки о содержании их разговора уже сегодня появятся в интернете. Ей же сохранять спокойствие оказалось намного сложнее, чем она предполагала. Как он мог задавать ей все эти жуткие вопросы? Как он посмел? Какое право имел?..