– О, дьявол!.. – томно прошептала Патриция, оставляя на плечах мужчины маленькие вмятины от своих ногтей.

– Давай, давай… – выдохнул Бен ей в губы, продолжая двигаться. – Давай, малышка…

Обычно все они хотели лишь удовлетворить себя. И Патти нередко приходилось изображать чувство полного удовлетворения. Но теперь… Она плотно сжала губы и попыталась отключить мозги, но… Распахнув свои блестящие голубые глаза, виновато прошептала:

– Не могу…

Выскользнув из нее, Бен со злостью сбросил на пол тонкое одеяло и спустился вниз.

Пару раз проведя по ее набухшему клитору пальцами, мужчина коснулся его губами.

Только самые отъявленные шлюхи обожают, когда их обрабатывают языком. А Патти всегда больше стеснялась, чем получала удовольствие. Но почувствовав ласки Бена, она совершенно слетела с катушек. Вспомнив их первую, постыдную для нее ночь, когда Аффлек завалил ее на диван в гостиной и проделывал языком какие-то совершенно необъяснимые вещи, Пи задрожала.

Бен чувствовал ее, как никто другой никогда не чувствовал до него. Ощутив эту дрожь, мужчина начал подниматься выше, осыпая поцелуями ее живот и бедра.

Вновь, медленно погружаясь в ее горячее влажное лоно, он и сам тихонько застонал. Но на слух это скорее больше напоминало тихое рычание.

Начав неспешно покачиваться внутри нее, Бен точно позволял Патриции прочувствовать каждое его движение. Оторвав от подушки голову, девушка уткнулась носом в его ключицу и обвила руками шею. Через несколько секунд все было кончено…

Когда комната наконец приобрела привычные очертания, а радуга исчезла, Патриция тихонько рассмеялась. Бен лежал рядом, тяжело дыша. Его грудь блестела от пота.

– Мне нравится, когда ты улыбаешься, в курсе? – посмеиваясь, произнес Бен и коснулся пальцами ее щеки. – Ты становишься еще красивее.

– Просто ты делаешь меня счастливой, – ответила она, повернув к мужчине свое раскрасневшееся лицо. На лбу ее проступала едва заметная маленькая морщинка упрямства. Аффлек вновь улыбнулся.

– Ну, если ЭТО все, что тебе нужно для счастья, – притягивая к себе Патрицию, Бен положил ладонь на ее бедро, затем скользнул ниже и нежно хлопнул по упругой заднице. – Я готов повторить.

Вернувшись из Чикаго, где влюбленным пришлось, по настоянию матери Робин, провести еще сутки, Крис более чем опечалился из-за настроения своей невесты. Он все понимал. Но просто не знал, как к ней подойти. С чего начать разговор. И стоит ли вообще разговаривать сейчас? Тем более, она могла начать плакать на пустом месте. А в очередной раз видеть ее слезы на ее глазах Мартин хотел меньше всего на свете.

Почти сразу по возвращению в Малибу Робин поднялась в спальню и, приняв ванную, забралась в кровать. Она не спала. Просто лежала под тонким пледом, уставившись в одну точку. Несколько раз в комнату заходил Крис. Он что-то говорил, пытался ее накормить, притащив снизу поднос с ее любимыми фруктами. Но все было бесполезно. Уильямс продолжала лежать в кровати, иногда переключая треки в своем плеере.

Когда стемнело, Крис снова пришел. Он запрыгнул на кровать и резко повернул девушку к себе. Вытащил из одного ее уха наушник и вставил в свое. Робби тихо рассмеялась.

– Я каждый раз удивляюсь, – произнес он, с улыбкой прислушиваясь к музыке. – Как ты слушаешь это?

– Думать помогает, – ответила Робин и выключила плеер. – И это очень красивая песня. К тому же, когда не знаешь языка, можно только по настроению догадаться, о чем поется…

– И о чем она поет? – Крис притянул к себе девушку и нежно поцеловал в поджатые губы.

– Ну, тут я уже в интернете перевод прочитала, – рассмеялась Робби. – Все очень грустно в этой песне, Крис…

Мужчина приподнялся и с серьезным видом проговорил:

– Если ты серьезно считаешь, что я и дальше позволю тебе лежать тут, то ты ошибаешься. Помнишь, что говорил врач? Никаких плохих мыслей. Ты теперь должна думать не только о себе…

– А я и думаю, Крис! – Робин тоже села на кровати, скрестив ноги. Она в своих обожаемых пижамных штанах выглядела более чем забавно, даже когда грустила. Отбросив назад прядь длинных темных волос, она со вздохом продолжила: – Я думаю о том, что, когда родится ребенок, я не позволю своей чокнутой семье даже приблизиться к нему!

– Робби…

– Нет, Крис! – она вспыхнула. – Ты видел мою мать? Эта ненормальная религиозная фанатичка! А мой отец? Да он же просто смешон, когда пытается ей перечить! Мне никогда, никогда еще не было так стыдно, как за эти два дня. Не представляю, как ты все это выдержал! И не представляю, что ты теперь думаешь обо мне! Наверное, считаешь такой же сумасшедшей…

Музыкант громко рассмеялся и, притянув Робин к себе, заключил в объятия:

– На самом деле я думаю вот что, – он поцеловал девушку в плечо, затем коснулся губами шеи и прошептал на ухо: – Думаю, что ты моя будущая жена, мать моего ребенка и что мне просто охренеть, как повезло!