– Хватит разговаривать со мной, как с трехлетним ребенком! Я вообще-то понимаю, о чем ты!..

Посмеиваясь, Крис вновь прижал дочку к себе и прошептал ей на ухо:

– Ну, простите, мисс. – Ее длинные светлые волосы щекотали шею. – Для меня ты навсегда останешься моей маленькой любимой девочкой.

– Папа!

Чмокнув девочку в лохматую макушку, Крис вдруг почувствовал себя каким-то безумно одиноким. Дети так чертовски быстро росли. И вот она уже не хочет быть его малышкой, просит рассказать ей все. А еще совсем недавно Эппл, такая крошечная и кругленькая, забиралась к нему на колени, пока он торчал в их домашней студии, пытаясь писать музыку. И засыпала, слушая фортепьянные наброски для нового альбома. Казалось, все это было еще вчера.

– Спокойной ночи, – выбравшись, наконец, из его объятий, Эппл быстро поцеловала отца в щеку. Будто клюнула. – Пообщаюсь я с твоей Робин!..

Последнее, она выкрикнула, уже поднимаясь по лестнице на второй этаж. Крис улыбнулся. Лед между ними начинал таять.

Теперь оставалось лишь растопить внезапно образовавшуюся между ним и Робин глыбу. Взяв в руки телефон, он уставился в экран. Звонить ей? Сейчас в Мадриде еще слишком рано. Покрутив в руках смартфон, музыкант отложил его в сторону и поднялся наверх. Мозес спал, а Эппл болтала по телефону с кем-то из своих школьных подружек. И буквально вытолкала его из комнаты.

Ему бы тоже не мешало лечь, но сначала нужно сменить повязку для татуировки. В этот момент Крис услышал, как завибрировал его «айфон». Звонила Робин.

– Почему ты не спишь? Сколько у вас времени? – Мартин чувствовал себя безнадежно тупым.

– Мне на интервью через пару часов, – холодно произнесла Уильямс. – Расскажу испанским читательницам Vogue, что все мужики – козлы, которые думают только о своем члене!

– Робин, сколько раз мне нужно еще просить у тебя прощения, чтобы ты, наконец, перестала злиться? – музыкант опустился на кровать. Без нее в их спальне было так неуютно.

– Тебе ничего не нужно! – злобно прошипела она. Затем, понизив голос, добавила, едва не плача: – Ты меня не любишь…

Крис громко выдохнул. Ему хотелось разбить этот чертов телефон о стену. Но вместо этого он тихо произнес:

– Прости меня, Робин. Прости меня…

– Я забрала твою карточку, – внезапно весело отчеканила Уильямс. – Скуплю пол-Мадрида. Надеюсь, ты на шлюх тоже не поскупился в ту ночь?

– Не говори так! – Мартин повысил голос. – Я люблю тебя, ты можешь покупать себе, что захочешь, но если ты и дальше будешь сомневаться во мне… В моих чувствах. Господи, Робин, прекращай это дерьмо! Когда ты вернешься, я тебя так оттрахаю, что ходить неделю не сможешь!

Уильямс громко рассмеялась.

– Это отвратительно, Крис, – сквозь смех проговорила девушка. – Заканчивай так часто общаться с моим братом.

– Ты все еще планируешь выходить за меня? – с усмешкой спросил Мартин.

– Ну, конечно, – после недолгой паузы ответила Робби. – Идиот.

Ее искрящийся смех звенел у него в ушах еще долго после того, как Уильямс повесила трубку. И в его груди снова было так тепло.

Успеть на выступление Криса на благотворительном фестивале в Центральном парке Робин не удалось. Ее самолет приземлился в Нью-Йорке в тот момент, когда Мартин уже допевал Raspberry Beret и прощался с публикой. И, похоже, у него действительно начинала развиваться паранойя. Музыкант названивал Робби, точно испугавшись того, что она вообще не приедет в НьюЙорк. А когда Уильямс усталым голосом пробурчала что-то про задержку рейса, просто отключился.

Хорошо, что он все же не взял с собой детей. Мартин устал. Его нервы были взвинчены до предела. Возвращаясь в отель, где его уже должна ждать Робин, он в очередной раз проклял себя за все, что произошло несколько дней тому назад и едва не взвыл, когда девушка кинулась ему в объятия, как только Крис переступил порог их номера.

Они оба просто лежали рядом и молчали после. Прислушиваясь к бормотанью ночных улиц Большого Яблока, которое проникало внутрь сквозь приоткрытое окно. Робин почему-то хотелось плакать, а Крис напряженно вглядывался в темноту, по-прежнему прижимая девушку к себе.

– Знаешь, – он кашлянул и хрипло произнес, – никогда я еще не чувствовал себя так.

– Как? – Робби приподняла голову.

– Что это за парень? Этот Ник Фордем? – Крис сжал ее бедро чуть сильнее, и Роббс дернулась. – Мне он не нравится.

– Ты ревнуешь? – она рассмеялась. – Ты ревнуешь!

Мартин раздраженно оттолкнул ее и сел на кровати.

– Он неплох, на самом деле, – Уильямс тоже села, пытаясь обнять Криса за плечи. Тот отстранился.

– Мне кажется, тебе не нужно с ним работать, – тихо произнес Крис. – Он смотрит на тебя так… Это неправильно. Я не знаю…

– Любимый, ты бредишь, – на этот раз Робин удалось обнять его. Прижимаясь щекой к обнаженной спине Мартина, она вдохнула аромат его теплой кожи и осторожно коснулась губами шеи мужчины. Почувствовав, как он несколько обмяк от ее прикосновений и поцелуев, Роббс прошептала: – У меня в мыслях только ты…

И Крису хотелось ей верить. Он не был ревнивым, но сейчас почему-то готов был броситься на любого, кто хоть краем глаза посмотрит на Робин. Особенно, если этот кто-то будет выглядеть, как Ник Фордем.