– Кажется, у меня и впрямь проблемы со слухом, – мужчина угрожающе навис над Патрицией, но та все еще не замечала угрозы, а потому беспечно ответила:

– Старость… – и не успела задушить тихий смешок.

– Не вижу ничего смешного, юная мисс, – он прибегнул к командному менторскому тону, которого не посмел бы ослушаться даже Бэтмен, – в том, что вы так беспечно отзываетесь об институте брака. Нам предстоит о-очень серьезный разговор.

Бэтмен со всеми своими продвинутыми детективными навыками, может, и распознал бы в голосе Аффлека нечто, что заставило бы отнестись к словам мужчины серьезно, только вот Патриция Бэйтман и дальше предпочитала игнорировать все опасные сигналы. Она сладко потянулась, насколько позволяло нависшее над ней тело, и с ленцой улыбнулась.

– Вот бы каждый мой серьезный разговор проходил точно так же. Я могла бы не вылезать из постели целую вечность.

– Ты просто невыносима, – он улыбнулся в ответ.

– Если бы я была Уильямс, то сейчас затаила на тебя смертельную обиду, – Патти нахмурилась, изображая, как ее подруга обижается, – но тебе повезло, потому что я, так уж и быть, восприму это как комплимент моему ангельскому характеру, а не лишнему весу.

Телефон опять требовал внимания. Бэйтман схватила его и, оставив смазанный поцелуй на щеке Аффлека, скрылась в ванной. Начинался самый длинный и изнурительный день в ее жизни. Складывалось впечатление, что замуж выдают саму Патти, а не ее лучшую подругу. Что бы там себе не думал этот традиционалист, но белое подвенечное платье на нее нацепят только в случае, когда будут опускать на шесть футов под землю. Тогда она точно не будет сопротивляться.

Став под душ, когда вода начала смывать с нее последние остатки сна и легкую помятость, девушка вновь улыбнулась. Кажется, ни в одном из журналов о свадьбе, которые Робин с приближением церемонии читала уже килограммами, не было о том, какая глупая идея рассчитывать на массаж и релакс в утро дня икс… если ты подружка невесты и организатор торжества в одном флаконе.

Обернувшись полотенцем, Патти опять потянулась к телефону. На массаже с маникюрами развлекать невесту придется Скайлер.

– Чего тебе? – ответил грубый мужской бас, и Патриция вновь рассмеялась. Возможно, глупое безудержное веселье без повода и влекло за собой какие-то кармические катастрофы (примерно так, но в разрезе христианской религии любила вещать ее мать), но, представив Макса Уильямса в маске с огурцами на глазах за бабскими разговорами у маникюрши, невозможно было сдержаться.

Бен с тревогой покосился на девушку, чтобы убедиться, что с ней все в порядке и взваленные на ее нежные плечики хлопоты не привели к очередному коллапсу с нервным срывом.

– Дай трубку Скай, – отсмеявшись, произнесла Патти, – если ты, конечно, не хочешь провести утро со своей сестрой, чистя перышки.

В ответ раздалось неразборчивое ворчание, за ним вполне разборчивые угрозы со стороны Иендо, и, наконец, в телефоне раздался притворно бодрый голос подруги. Патриция, не откладывая телефон, переоделась и вышла за дверь. Последней запоздалой мыслью было взять зарядное устройство. Оно сегодня должно было стать ее неотъемлемой частью, будто чья-то извращенная робототехническая фантазия наконец стала реальностью.

Эта свадьба оскорбляла все ее мировоззрение. И дело было вовсе не в том, как ненормально счастлива была Робин или каким влюбленным по уши говнюком выглядел Крис. Ей нравилось видеть Уильямс такой, какой она была с ним. Она научилась верить в то, что Мартин действительно такой любвеобильный кретин, которым кажется, и даже прониклась к нему определенной симпатией. Что ее возмущало больше всего, так это вмешательство вот этой типично мартиновой источающей любовь веры в мировую гармонию и иже с ней. Она упрямо и с треском проникала в ее мир, как чертова зараза. В моменты, когда сама она отчаивалась найти решение, а метод террора не действовал, решение приходило само собой. Как постоянно твердил ей Мартин в те редкие моменты, когда они пересекались по вопросам церемонии: вселенная всегда находит ответы на твои вопросы, просто иногда стоит подождать.

– Гребаный Мартин, – проворчала Патриция, усмехаясь. Проблема с цветами была решена его гребаным кармическо-космическим методом.

– И тебе с добрым утром, Патти, – улыбнулся Крис, отсалютовав ей стаканом с молоком.

Просто, черт подери, невозможно. Невозмутимый и приветливый, как всегда, когда оставались считанные часы и гребаная туча последних приготовлений. Сама она вот уже полчаса пряталась на кухне от геев паникеров, которые, сервируя столы, обнаружили салфетки не того оттенка слоновой кости. Видимо, вместо африканского им попался индийский. Девушка хмыкнула и сделала еще глоток кофе.

– Утром? – скептически изогнув бровь, поинтересовалась Бэйтман. Ее биологические часы говорили, что уже приближается обед. Или счастливые часов не замечают, или она сегодня встала намного раньше, чем сможет выдержать, пока не отключится за ужином в одной из тарелок с лобстерами. – Или ранний завтрак превратился в поздний ланч в попытках спрятаться от нервной невесты?

Улыбка Мартина стала немного более напряженной: Патти попала в цель.

– Скорее, пытаюсь заставить ее поесть, – пожаловался мужчина.