Потенциальный компромат на будущую примерную жену быстро вернул внимание благодарной публики.

– Нет, я не буду рассказывать постыдные подробности из жизни мисс Уильямс, – поспешила разочаровать собравшихся Патти. – Разве что самую малость, – она улыбнулась, прищурившись, и продемонстрировала, насколько мизерным будет компромат, ее указательный и большой пальцы почти соприкоснулись. – Просто история эта слишком личная, между мной, тобой, Робби, и этой чертовой дырой под названием Санта-Моника. Когда-то очень давно среди дисков твоего старшего братца мы нашли один с названием «Пропащие ребята». И нам очень повезло, что это была не порно версия фильма. Если она вообще такая есть. Надо взять на заметку и загуглить. На волне очередных вампирских фильмов мы решили глянуть эту нетленную классику и попали. Я навечно влюбилась в постпанк, ты в обильные массивные украшения. И кожанки. Куда без них! Но кроме того их стиль жизни. Рисковый. Безбашенный. Когда каждый день словно последний. От этого перехватывало дух. Опасные и сумасшедшие. Такими все это время были и мы. И знаешь, Роббс, такими мы и останемся. Никакие кольца таких, как мы, не исправляют. Люблю тебя, пропащая! Веселись и будь счастлива!

Патти разжала пальцы, и микрофон полетел на пол, пока она залпом опорожняла остатки двойного бурбона.

– И чего ты ждешь? – она ткнула пальцем в грудь диджею. – Врубай свое отвратительное музло.

Пустой стакан с полурастаявшим льдом, к безмолвному недовольству диджея, остался на колонке. Патриция спускалась в зал.

– И я тебя, пропащая! – Робин набросилась на подругу с объятиями, только та нетвердым шагом преодолела последнюю ступеньку помоста. – Сколько лет я не слышала этого прозвища!

– Ровно столько, сколько Кифер Сазерленд перестал быть опасным и сексуальным, – усмехнулась Патти в ответ.

– Никогда! – сказали они одновременно и рассмеялись.

– Неужели действительно пришло то время, когда мы сами стали скучными и взрослыми? – спросила Робин, все еще повисая на плече у подруги и пытаясь заставить ее приплясывать вместе с ней.

Патти рассмеялась, глядя на жалобную мордашку Уильямс. Та всем своим видом умоляла ее соврать, если они все же превратились в свой самый худший кошмар. Кто угодно, только не Робин. Мартину давно пора было понять, что многодетный отец — это его призвание. И все ничего, только один из детей достаточно взрослый, чтобы покупать на его кредитку всякую дрянь.

– Мы все еще отрываемся всю ночь напролет, – ответила Бэйтман. – И пьем все, что горит… Не смотри на меня так, ты только временно выведена из строя. Только представь, как мы ужремся, когда ты станешь мамочкой? – Патти не хотелось расстраивать подругу и говорить о более долгих сроках алкогольного воздержания. Сегодня она не намерена видеть ни одной кислой рожи на этом празднике жизни. И уж тем более постной рожи виновницы торжества.

– Так что там со стриптизером? – поинтересовалась Робин, вмиг поборов вселенскую печаль, только впереди замаячила перспектива наклюкаться от души.

– Ничего не знаю о таких, – рассмеялась Патти, отступая в глубь толпы. Уильямс не собиралась спускать тему на тормоза и шла следом, бесцеремонно расталкивая танцующих. – Опомнись, подумай о будущем муже. Что бы он сказал на такие увеселения? Мартин бы мне такого не простил, – она веселилась все больше, наблюдая, как подруга недовольно дуется. – Ты лучше у Скай спроси! – Бэйтман потянула за рукав ничего не подозревающую Иендо прямо в объятия раздраконенной Уильямс, а сама растворилась в толпе.

Что ни говори, а вечеринки на всю ночь уже начинали порядком утомлять. Возможно, дело было в том, что за последние недели она не помнила, когда нормально спала всю ночь. Каждая ночь была вечеринкой беспокойства, нервов и подготовки к тому самому важному дню для миссис Уильямс-Мартин. Казалось, чем ближе становился час «икс», тем больше оставалось дел. Что-то слетало в последнюю минуту, что-то внезапно всплывало, ибо не было учтено раньше. А еще все это дерьмо с Уайтом и его претензиями на отцовство. Патриция слишком устала от всего этого. Устала быть взрослой и ответственной. Поступать правильно. Понимать, принимать и прощать тех, кто этого совершенно не заслужил.

– Виски! – крикнула она бармену, который и так зашивался среди желающих промочить горло. Этого очередного Энрике-Роберто-Или-Еще-Как-то-Так совершенно не волновал ее командный тон, что еще больше взбесило Бэйтман.

Она попробовала еще раз достучаться до этого чертова латиноса, но вновь безрезультатно.

– Ну и хуй с тобой, – проворчала она, кряхтя забираясь на стойку, – сама возьму.

Бармен и на сей раз снес вторжение на свою территорию со стойким безразличием. Ему было абсолютно насрать, что эта пьяная белая богатая девочка бродит по стойке, пытаясь удержать равновесие за счет полок с дорогим спиртным. Похоже, в обмен на ремонт в этом захудалом клубе им достался полный карт-бланш.

– То, что надо! – торжественно объявила Патриция, опускаясь пятой точкой на стойку в обнимку с бутылкой Dalmore. В последний раз, когда она его пила, дело в конечном итоге закончилось фотосессией в стиле ню. Она усмехнулась, вспоминая студию Ричардсона в Нью-Йорке. Тогда она и представить себе не могла, что на себя взвалила. Кто бы мог подумать, что одна голая фотосессия и бунт против рабского труда и ответственности в итоге выльются в еще более рабский труд и ответственность за целую кучу подчиненных.