– Патриция, – улыбнулся он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Почему ты не сказал мне, что мужчина моей мечты умер?! – накинулась Патти на Джареда раньше, чем он успел что-либо сделать. Опешив, он так и присел рядом, не выпуская локона девушки из рук.

– Что, прости? – растерянно переспросил Лето, припоминая, что злиться и выставлять претензии должен был он.

– Он убил шейха! – воскликнула Бэйтман в самый неловкий момент паузы между песнями, казалось, даже разговоры на мгновение стихли, и некоторые посетители с любопытством развернулись в их сторону. – И оставь мои волосы в покое.

Шейх-шейх-шейх. Джаред мучительно долго вспоминал, кого из арабских лидеров он в последнее время вспоминал всуе, но не смог припомнить за собой такой оплошности.

Патти нервно встряхнула головой и уставилась на Джареда обвиняющим взглядом, ожидая объяснений.

– Мохаммед ибн Зиди бани Тихама, – добавила она ледяным тоном, видя, как далек Лето от прогресса в деле.

– А, этот сумасшедший с лососем, – улыбнулся он, но тут же осознал свою стратегическую ошибку и исправился: – Сумасшедший в хорошем смысле. И ты сама говорила, что не хочешь спойлеров.

– Знала бы я, что книга, девяносто процентов которой вращается вокруг медийной кухни со всеми ее грязными делишками, меня так зацепит, вообще не читала бы.

– Сказала журналист The Hollywood Reporter, которая никогда не прибегала к коварным манипуляциям и не вершила грязные делишки.

Патриция, совесть которой не так давно была замешана в одной такой бессовестной манипуляции, тактично промолчала, выказывая недовольство одним своим видом. А Джаред, поняв, что пока можно выводить из себя Бэйтман вполне безнаказанно, решил продолжить эксперимент, дабы узнать пределы допустимого.

– И все-таки среди всех героев романа ты выбрала самого большого мечтателя. Безумного святого. Наверно, есть в тебе что-то хорошее, Патриция Бэйтман. Что-то не присущее беспринципным журналюгам, – Джей хитро прищурился, наблюдая, как Патти медленно восстанавливает самообладание, выпуская из рук скомканную салфетку.

– Была бы я беспринципной, то занималась бы терками вокруг лосося со всей бессмысленностью и суетностью политического обозревателя, который пытается убедить себя и аудиторию в собственной важности. Вместо этого я занимаюсь светской жизнью и не питаю иллюзий о вечном, потому что знаю, что все вещи проходящи, точно сезоны моды.

– Я так и знал, что ты оценишь глубину моей личности и решишься-таки на настоящее свидание. Вся эта идея с дружеским ужином ведь с самого начала была для отвода глаз, правда? – Джаред переигрывал, намеренно добавляя своим движениям и мимическим выражениям гротескности.

Они подошли к грани, где Патриция должна была сменить свою самурайски-холодную манеру разговора всплеском раздражения, который бы подтвердил желаемые выводы, но вместо этого девушка лишь рассмеялась, громко и искренне. Сомнений не было, Лето слишком внимательно за ней следил, чтобы не заметить фальши.

– Я не удивлюсь, если ужинать нам придется действительно вдвоем. Можешь потом поблагодарить Робин, – отдышавшись, ответила Патти, – она сейчас, небось, сидит посреди огромной кучи шмотья и думает, с чем ее новая пара ботинок будет смотреться не так ужасно.

Вспомнив страхолюдные Maison Margiela, Патриция Бэйтман вновь залилась смехом.

Подозрения Патриции Бэйтман были не напрасны. Робби знала, что пиздец как сильно может опоздать, но это не мешало ей в ужасе переворачивать свой гардероб. Она устала примерять платья, топы, юбки, которые бы хоть как-то прилично смотрелись с меховыми башмачками. Но все выглядело ужасно.

Девушка взглянула на часы и обессилено упала поперек своей кровати, заваленной одеждой. На экране ноутбука M.I.A. размахивала руками, допевая свою отвязную «Bad Girls». Робин перевернулась на спину и начала тихонько подпевать, обводя взглядом свою комнату. На спинке кресла валялась кепка цвета золотистого металлика из прошлогодней коллекции Stella McCartney.

– У меня где-то была клевая курточка, – молнией рванув к шкафу, Уильямс снова с головой исчезла в мире вешалок и шуршащих тканей.

Наконец найдя нужную шмотку, Робби наспех натянула короткие джинсовые шорты и черный тонкий свитер, который полностью открывал ее живот. Еще полчаса понадобилось ей для того, чтобы уложить волосы и намазать живот маслом с эффектом сияния от Victoria’s Secret, аромат которого мог перебить даже самые «ядерные» духи. Теперь она благоухала, как гребаное фруктовое желе, но ей самой это не приносило абсолютно никакого неудобства.

Когда в дверь громко постучали, Роббс, выругавшись, вставила в левое ухо огромную серьгу-кольцо и вприпрыжку выбежала из своей комнаты.