Холод пробежал по коже, но, поежившись слегка, она бросилась к реке и бежала до тех пор, пока не услышала шорох шагов Гарсиласо. Цыган шел вдоль берега, но едва достиг самого кустистого места, остановился. Оглядевшись кругом, он тихо засвистел, точно делал кому-то знак. Девушка тоже остановилась, выбрав себе место потемнее, где кусты росли повыше и, затаив дыхание, стала ждать.

– Ну, что, Гарсиласо Суарес де Фигероа из Мантильи, ничего не хочешь наконец мне сказать? – Мадлен внезапно услышала голос Джаелл: та сидела у берега в нескольких шагах от нее, опершись спиной о ствол ивы. Из-за тумана, который у реки был еще гуще. Девушка не сразу разглядела цыганку. Но каким именем она назвала Гарсиласо?..

Фигероа?

Именем заставившим затрепетать все существо Мадлен при одном лишь его звучании.

– Что тебе? – резко отозвался Гарсиласо.

– Тебя выбрали вожаком не для того, чтобы ты грубо воспользовался этим и слинял.

– Право!?

– Забывать добро – большая ошибка, Гарсиласо!

– Добро одного человека влечет за собой растление всего общества, – ввернул цыган.

– Ах, вот оно как! Но помни, я-то знаю, как тебе удалось запудрить мозги племени этой байкой о происхождении от великих богов земли, не имеющей, ни конца, ни начала. Явившись к нам с заверением, что ты какой-то там перуанский принц, будто посланник наших далеких предков, обещал показать дорогу к заморским землям, ты позабыл – никто бы тебе не поверил, пока совет старейшин не провозгласил, что сие сказанное тобой истина. В противном случае тебя ждала бы смерть. Ты знал это, но шел на риск. Кого же ты теперь должен благодарить за то, что риск твой был оправдан с лихвой? Кто помог тебе избавиться от отца Мантуари – вождя Мудрого Мейо, и самому стать вожаком?

– Неужто ты и твое племя прогадало?

Джаелл промолчала. Мадлен услышала, как чиркнуло огниво, и до нее донеся едкий аромат тлеющих трав – цыганка закурила трубку.

– Или ты, моя дорогая Джаелл, – вскричал он в бешенстве, – Брюссель, Нуайон, Антуана д'Эстэ забыла, девяносто ударов плетью, это унизительное наказание, которому меня подверг жалкий Эгмонт, ты забыла? Вы жили и крали с вольготностью, какая могла только сниться. Я рисковал жизнью и свободой ради вашего спокойствия, ходил по лезвию, и каждый день мой мог быть последним.

– Твоя находчивость и актерское мастерство, душа лгуна и пройдохи позволяла тебе вытворять все это. Ты также крал, лгал и убивал, умеючи прикрываясь благородным испанским именем. Не ради нас, но ради самого себя.

– А не всё ли равно ради кого? Главное все при этом оставались довольными, – с горькой усмешкой ответил Гарсиласо. Затем он устало зевнул и недовольно осведомился. – Что ты хочешь знать? Говори скорее. Я чертовски устал, хочу спать.

– Где ты пропадал все это время? Ты вновь вернулся на службу гизарам, да? И кто эта девушка, которую ты выдаешь за мальчишку и таскаешь всюду с нами?

Гарсиласо поднялся. Он был раздражен и нервничал – голос его дрожал:

– Ты только за этим меня звала? Я не обязан ничего рассказывать. Дьявол с тобой! – крикнул он, и нетерпеливо зашагал к лагерю.

– Ты горько пожалеешь, что обходишься так со мной, – заговорила цыганка, вынудив его остановиться. – Если тебя не пугают тени духов, что я навлечь способна, то, вероятно, тебе не особо понравится, если я навлеку на тебя гнев племени. Ты знаешь, оно недовольно и без того. Ты ведешь нас неведомо куда, а обещанного не видать. Казнь одного Мантуари не остановит последующих вспышек недовольства. Кроме того, не одной мне известно, что под образом мальчишки ты скрываешь девицу. Нинар давеча предпринимал попытку проверить сию гипотезу. Только Жозе не дал ему это сделать.

У Мадлен волосы зашевелились на голове от изумления и страха. Оказывается, Жозе столь насторожен не напрасно.

– Все ждут, когда наконец покинут эти проклятые небом земли и отправятся в путь к Новому Свету, о котором ты так страстно рассказывал, – продолжала цыганка. – Дела наши очень плохи. Последняя затянувшаяся остановка у этого проклятого Утрехта унесла уже пятерых человек, не считая Маргариты, которая пала от твоей руки, а не поступила «весьма удачно» в горничные одной влиятельной особе, как ты нам наплел, и Мантуари, которого ты заставил замолчать навеки, только потому что он решился тебе противостоять. Жители точат на нас ножи, солдаты тиранят нас, грозятся прогнать. А племя негодует на тебя, хоть и по-прежнему считает тебя вожаком. Одно мое слово заставит перестать их это делать, и участь твоя будет куда печальней участи Мудрого Мейо и Мантуари.

– Не нужно меня стращать гневом племени! Ты такая же здесь самозванка, Джаелл, – горько бросил он. – Я-то тоже могу отправить тебя на суд, едва мне стоит сказать, кто ты на самом деле, и в чем заключаются секреты твоей ворожбы.

– Да, я служила ее величеству королеве-матери, но это только поднимет меня в глазах соплеменников. Я цыганка – чистой крови, в отличие от тебя, перуанский принц, – посмеялась она. – И служила ей только благодаря дару предвидеть!

– А я пустых обещаний не даю! – бросил он и замолчал. Затем после некоторой паузы, он вдруг заговорил так, словно стал рассказывать выученный урок, слова его были отрывисты, голос бесцветен. – Буссю должен прибыть в Утрехт к концу недели. Неделя кончается завтра. Я назначу хорошую цену – судно, полностью оснащенное… с командой. И вы… мы отплывем к Новому Свету. Буссю сделает все, что я захочу… иначе его изжарят, как барашка на вертеле. Я-то припасся одной вещицей, которая способна одеть его в сан-бенито.

– Гарсиласо, не пытайся пускать пыль в глаза! – проговорила Джаелл с ноткой сарказма. – Со мной этот фокус не пройдет.

– С чего ты взяла, что я пускаю пыль в глаза?.. А-а, слишком долго пояснять, ты все равно ничего не поймешь, – надменно огрызнулся Гарсиласо.

– Вот как? В таком случае я скажу прямо, ты вовсе не собираешься никого отправлять на костер, и вовсе не сан-бенито для Буссю является пределом твоих мечтаний. Значит, в Брюсселе ты виделся с мэтром Хохом? Никто кроме него не мог изготовить подделку столь искусно… Я прочла письмо, которое ты привез с собой из Брюсселя. Свеженькая подделка… отличная, я нахожу. Точно сам герцог его писал, да и печать – не отличишь. Хм… славные рекомендации тебя в качестве военачальника… Не могу поверить, что ты готов пойти на такой риск! Да, я согласна, единожды тебе удалось обвести вокруг пальца молоденького посла, который представил тебя кардиналу, но сейчас… Сейчас ты готов предстать пред наместником! Да таким зыбким способом – чтобы мессир Буссю, держа в руках поддельное рекомендационное письмо от герцога де Гиза, лотарингского принца, который одной ногой на престоле Франции, с сочиненными воинскими заслугами и целым букетом званий и медалей этого славного сеньора Фигероа, капитана Фигероа…