конверте был написан непонятными для него

буквами. Он нехотя протянул конверт Аркаше.

– Ну что?

Amsterdam. Poste restantе, по - русски прочел

текст Аркаша.

– Конверт мы конфискуем.

– Так, сынки..., - начал было дед Терентий.

– Высшие государственные интересы, -

оборвал Микола и поднес к его носу свой

здоровенный кулак.
– Смотри мне.

7

Amsterdam они нашли довольно быстро. Он

оказался столицей государства Нидерланды.

– Так от него до Брюсселя рукой подвть, -

воскликнул один из членов правительства, водя

пальцем по карте Европы, которая висела в

кабинете президента, и на которую он самолично

нанес столицу независимого Европейского

государства Мочалки.

С остальными двумя словами оказалось

сложнее, вернее с последним.

Первое после всеобщей усиленной мозговой

атаки они расшифровали. Подавляющим

большинством голосов, при одном

воздержавшемся, было установленно, что второе

слово означает почта.

– Какая же это почта?
– рассеянно повторял

Лаврентий Петрович, неотрывно барабаня

пальцами по крышке стола.
– Слышь, Аркаша. Ты

у нас все - таки глава внешнеполитического

ведомства, должен знать.

– Пошлите меня в командировку, узнаю.

– Куда?

– Так хоть в Амстердам.

– На какие шиши, - внес протест министр

финансов, - на свои, пожалуйста, хоть сегодня

подпишу.

– Какие свои, какие свои, - разволновался

Аркаша.
– Откуда у меня баксы, уж не с вашей ли

зарплаты?

– А кто нашим магазином в райцентре

заведует? Небось, уже давно тайный счет в

оффшорном банке открыл, - не унимался министр.

Он до сих пор считал несправедливым решение

президента поручить магазин Аркаше, а не ему,

министру финансов и не упускал малейшего повода

лягнуть последнего.

– Сколько на том счете?
–

полюбопытствовал президент.

И вы туда же, Лаврентий Петрович! Подлая

это клевета, хоть завтра на меня КРУ насылайте.

– Пришлем, не переживай, - злорадно

подтвердил министр, - не дай бог недостачу

найдем. Тогда методом революционной

целесообразности, - он повертел пальцами вокруг

шеи и показал рукой на потолок, - никакой

пощады к расхитителям капиталистической

собственности.

До того, еще в колхозе, он служил

бухгалтером-счетоводом. Поскольку в последнее

время считать было особенно нечего, зарплату

перестали не только платить, но и даже начислять,

работой себя не утруждал и давно позабыл все,

чему его учили на курсах.

– Какая революционная, какая

целесообразность, - заскулил Аркаша,

почувствовав угрозу, - у нас рыночные отношения

и демократия, Хоть бы вы, Лаврентий Петрович,

сказали этому арифмометру.

Микола молча переводил взгляд с одного

спорщика на другого. В его глазах зажигались и

меркли красные огоньки. С каким удовольствием

он услышал бы сейчас команду: "Фас!" Все равно

на кого. В принципе, к Аркаше он относился лучше,

но для приказа хозяина это не имело никакого

значения. Впрочем, кто у нас любит бухгалтеров.

– Ладно, хлопцы, побазарили и хватит, -

Лаврентий Петрович обвел взглядом кабинет.
– У

меня идея появилась. Моего бывшего подельника

по райкому, в смысле соратника, - поправился

он, - бросили почтой руководить, он наверняка

должен знать, что означает это слово. Вот так,

голуби мои, что бы вы без меня делали. Старые

связи - великая вещь.

Присутствующие дружно закивали.

Лаврентий Петрович вытащил из ящика стола

старый справочник телефонов районной АТС,

нашел нужный номер.

На том конце долго не брали трубку, наконец,

недовольный голос рявкнул:

– У провода.

– Ты, Михаил?
– спросил Лаврентий.

– Ну, я. А ты кто?

– Не узнаешь?

Воцарилось долгое молчание.

– Райком помнишь?