– Лавруша, неужели ты?

– Вспомнил, как поживаешь?

– Твоими молитвами, - хохотнул

Михаил.
– Твоими молитвами. Слушай, Лавруша,

у нас в городе какие-то глупые слухи ходят про

ваши Мочалки.

– Какие?
– невинным голосом

поинтересовался Лаврентий.

– Что вы отделились от нас,

самостоятельными стали.

– Мы теперь независимое европейское

государство Мочалки и я, между прочим, его

президент. Расти надо, Миша.

– У тебя, что, крыша поехала? Может это

какой - то финт?

– Вижу, не врубился ты, Михаил, в текущий

момент.

– Почему? Очень даже врубился, - Михаил

вожделенно посмотрел на разлитый коньяк и

полураздетую грудастую телефонистку, которую он

пригласил в кабинет для деловой беседы.
– Ты,

кстати, меня от важного, можно сказать,

государственного дела отрываешь, Говори, чего

звонишь.

– Письмо у нас международное есть, вместо

обратного адреса напечатаны два слова. Не можем в

них разобраться?

– А я причем. Отродясь никакого языка не

знал. Мне и в школьный аттестат тройку поставили

только потому, что мать с подарками ходила.

– Погоди, Михаил. Эти слова на конверте,

они как бы штемпелем оттиснуты, наверное,

стандартные какие-то слова. Ты же почтой

руководишь.

Ну и что. Я и банно-прачечным комбинатом

заведовал, так должен знать, кто какие

подштанники носит?

Ошарашенный железной логикой бывшего

подельника по партии Лавруша озадаченно молчал.

– Ладно, Лавруша, не переживай. Помогу я

тебе. У нас один старичок работает, все шельмец

знает. Иногда даже завидно становится. У тебя факс

есть?

– Чего?

– Темный ты, Лавруша. Как ты мне эти слова

передашь?

– Ну, - Лаврентий Петрович пожевал

губами, тупо глядя на конверт, - мой министр

иностранных дел их понашему прочитает.

– Ты мне еще на украинском языке их

скажи, - он снова хохотнул, глядя на две

полусферы, вываливающиеся из блузки. Хорошее

настроение его не покидало.
– Ладно, давай

побыстрее. Ко мне как раз сотрудница зашла,

очень, тебе скажу, человек эрудированный. Во всех

отношениях.
– теперь он хихикнул.
– Все при

ней, а опыт какой, ты представить себе не можешь.

Считай, что тебе повезло. Только давай быстрее,

уже взял ручку.

Аркаша взял телефон и медленно по буквам

процитировал слова.

Некоторое время из трубки доносилось тихое

потрескивание, видно ее прикрыли ладонью. Затем

она снова ожила.

– Ну и темные вы, Лавруша, в своей тьму

тараканьей Мочалке. Это даже я знаю. Понашему

они означают "Главпочтамт. До востребования".

Ладно, будь здоров, некогда мне.

В трубке щелкнуло. Лаврентий Петрович

обвел взглядом собравшихся.

– Главпочтамт. До востребования, -

наконец сказал он.

В кабинете повисло тягостное молчание.

Никто не рисковал высказаться первым.

– Да, - наконец выдохнул премьер-министр.

– Это все равно, что на деревню дедушке, -

поддержал его Аркаша.

Единственная фраза, которую он запомнил из

всей русской литературы да и то, только потому,

что учительница пол года пыталась заставить его

прочитать рассказ Чехова и все-таки добилась

своего. Вот была стерва.

– Какую деревню, какому дедушке?
– с

хмурым подозрением уставился на него президент.

– Это я так, мысли вслух, Лаврентий

Петрович, - ответил Аркаша и скромно

добавил.
– Литературное произведение вспомнил.

Члены правительства враждебно уставились

на Аркашу.

– Ты что, книжки читаешь?рявкнул Микола

и это прозвучало как прямое обвинение в

государственной измене.

Аркаша понял, что ляпнул лишнее. Как

относятся спецслужбы к тем, у кого длинный язык,

он знал.

– Так я же еще в школе, училка заставила,