Шрифт:
И радовалась тому, что плачет и помнит.
И чувствует… боль. Такую сильную, что, да, за это можно было бы возненавидеть…
Но если ты провел вечность в темноте, возненавидишь ли ты солнце за возможность снова видеть, пусть даже сквозь слезы?
Способна ли эта девчонка понять такое? Человек, чье восприятие реальности ограничено условными понятиями. Любит — не любит, хорошо — плохо, много — мало.
Но Софи все еще ждала ответа…
— Не лучшее место для разговоров, — послышалось неожиданно, и девушка, негромко вскрикнув, отшатнулась от материализовавшейся рядом с ней женщины. — И не лучшее время, — добавила та.
— Простите, если потревожили, шеари Йонела — начала Лили с почтением, которое, если в том была нужда, давалось ей без труда, но сильфида лишь отмахнулась.
Облетела Софи по кругу, разглядывая с нарочитой бесцеремонностью, и скривилась, обернувшись к альве:
— Людям доступ во дворец открыт лишь в исключительных случаях.
— Случай исключительный, — заверила Лили. — Это невеста шеара Этьена.
— Да? — старая шеари еще раз придирчиво оглядела девушку и хмыкнула: — Ну что ж, каждый выбирает по себе.
— Каждый выбирает по себе, — произнес задумчиво Холгер.
Правитель лежал на покрывале, устроив голову на коленях у жены, но Арсэлис чувствовала, что мыслями он не здесь, а в высокой каменной башне, примыкающей к восточному крылу дворца. Слушает, наблюдает, готовый в любую секунду вмешаться.
— Я люблю свою мать, — сказал он, словно продолжал прерванный ненадолго рассказ. — Но было время, когда я всерьез недоумевал, почему из всех женщин Итериана отец выбрал именно ее. Ты же помнишь его? Уравновешенный, немногословный, серьезный. И рядом она: ураган эмоций, колкости, насмешки. Никогда не смолчит. А если разойдется, и на пол спустится ради того, чтобы ногой топнуть. И вазу из тончайшего альвийского фарфора о стену швырнет… А потом я понял, что именно такая ему и нужна. Жизнь шеара — бесконечное служение. Иногда приходится делать то, с чем ты сам внутренне не согласен. Сомневаешься, верно ли ты истолковал волю четырех, не было ли другого способа. Иногда… Иногда просто устаешь. Хочется, чтобы все это закончилось…
Он с силой зажмурился, и Арсэлис, заметив это, обняла сильнее, склонилась, так что ее длинные волосы упали вниз, на какой-то миг пряча правителя Итериана под мягким шелковым пологом. От тревог. От ненужных мыслей.
Поцеловала в нахмуренный лоб.
И выпрямилась.
Отпустила, позволив рассказывать дальше.
— Отец, при его характере, мог просто уйти в себя. Закрыться ото всех. Но рядом была мать с ее вздорностью, язвительностью, временами — даже склочностью. Она не позволяла ему замкнуться. Только она могла разговорить его, а если нет — провоцировала на спор. Могла организовать спонтанный праздник и весь вечер развлекать отца ехидными замечаниями насчет приглашенных. Могла скандал устроить, причем такой, что отцовской выдержки и на полчаса не хватало, и его прорывало… Отчаяньем, обидой — не на нее, а вообще. Понимаешь? Она вытягивала его на свет из тесной раковины, в которую он так и норовил забиться, и заставляла жить.
Холгер поймал и прижал к щеке руку жены. Потерся с нежностью, напомнив напрашивающегося на ласку кота.
Шеар хранит Итериан и все миры великого древа. Но кто хранит самого шеара?
Может быть, женщина, которая не пожалеет альвийского фарфора, чтобы только ее мужчина не остался один на один с переживаниями и сомнениями?
Или та, что будет сидеть рядом, молча разбирать спутавшиеся волосы и слушать. Та, что никогда не упрекнет, не скажет и не спросит лишнего. Не станет устраивать скандалы по пустякам — ведь не каждому это нужно. Кому-то достаточно того, что есть кто-то, кто примет его со всеми достоинствами и недостатками, ошибками и секретами… внебрачными сыновьями и давними любовницами…
Каждый выбирает по себе.
Главное, не ошибиться в выборе.
Глава 26
Софи знала, что что-то должно случиться. Чувствовала это с того самого дня, как Тьен вернулся. Но подобного и представить не могла.
Другой мир, хранилище памяти, белый каменный шар, чужие жизни, промелькнувшие перед ней… Не может же это все быть на самом деле?
Могло. И было.
И ее Тьен — совсем не Тьен, и, наверное, даже не ее…
Девушку буквально раздирало изнутри. Хотелось кричать и плакать. Или лечь на каменный пол, свернуться калачиком и умереть. Она с трудом контролировала себя, чтобы поддерживать хотя бы подобие разговора с приведшей ее сюда женщиной.
А потом появилась еще одна. Тоже молодая, красивая сияющей нечеловеческой красотой. Но не альва. Другой тип внешности. В Лили не чувствовалось хрупкости, стройная и изящная, она вместе с тем выглядела крепкой и сильной, твердой — как камень, как земля. А эта, с белыми, заплетенными в толстую длинную косу волосами и большими серо-голубыми глазами, казалась невесомой… Да и летала к тому же.
Значит, сильфида.
Софи сама удивилась, с какой легкостью признала этот факт.
— Это невеста шеара Этьена, — представила ее незнакомке Лили.
— Да? Ну что ж, каждый выбирает по себе. Главное, не ошибиться в выборе, правда?
Сильфида остановилась напротив Софи. Ростом она была выше девушки и вдобавок к этому парила в воздухе в нескольких дюймах от пола, а потому на гостью смотрела сверху вниз.
— Ты уверена, что сделала правильный выбор? — прищурилась сильфида. — Вы ведь такие разные. Ты — человек, он — шеар. Ты с трудом носишь свое хлипкое тельце, а он способен своротить горы, в прямом смысле. Он проживет долгую жизнь, а ты — бабочка-однодневка… Продолжать?