— Ага, врать-то! Вон, парень ваш линзы надел, с такими глазами дурацкими только в клуб! И вообще, вы же с гот-тусовки, а там все странные! Вырядились в клуб, как на похороны!

Я поджала губы и подумала, что лучше бы мы и не останавливались для помощи «ближним», а явно уже хорошо поддатый парень заявил:

— Да чё, тот пацан, — и это Михаэлиса-то! — вообще, видать, каблуки носит! Слыхала, чё эта краля говорит? Он, небось, би, а ща у них тройничок!

Пацан заржал, громко икнув, а Инна резко остановилась. Я удивленно на неё посмотрела — раньше я никогда не видела, чтобы подруга выходила из себя, но сейчас… нет, она была всё так же внешне спокойна и абсолютно расслаблена, но этой расслабленностью меня было не обмануть — бойцы всегда расслабляются перед атакой, а Инна — когда принимает какое-то важное решение. Она неспешно подошла к парочке, но на вопрос парня: «Чё те надо?» — не ответила. Она просто одним ударом ноги сломала девице левый каблук, а когда та полетела на землю, пнула её в правую лодыжку, не давая ухватиться за бойфренда. Парень разразился благим матом, а Инна тут же выхватила из-под полы пиджака пистолет и приставила парню ко лбу. Он замер. Моя подруга молча сняла пистолет с предохранителя, взяла пиво из рук «пострадавшего», и тихим, но жутким голосом отчеканила:

— Бери её туфли и надевай, иначе в черепе будет на одну дырку больше.

И дуло пистолета посмотрело прямо в глаз нахала.

— Ты чё, я ж не…

Удар ногой по щиколотке, и парень, скрючившись и зашипев, осел на землю.

— Надевай.

Тихо матерясь, этот придурок скинул башмаки под возмущённые вопли девицы, верещавшей, что пистолет игрушечный, но прежде чем надеть туфли попытался кинуться на Инну, сбив её с ног. Вот только не успел.

Прогремевший выстрел заставил парня замереть, а его подружку завизжать от ужаса и боли — её щеку рассекала алая полоса, и кровь настоящими багряными каплями украшала фальшивый румянец.

— Оружие настоящее. Я отличный стрелок. Ещё одно движение — стреляю на поражение.

Голос Инны звучал, как из сердца Тартара — холодно, но обжигающе, безразлично, но неотвратимо. Словно судьба просто решила показать смертным их место и претворяла в жизнь тщательно проработанный, но безмерно скучный план. А может, не судьба, а демон?..

Парень задрожал и, быстро обув туфли верещавшей что-то непонятное подружки, медленно, пошатываясь поднялся. Затем, повинуясь приказу, он помог подняться зажимавшей царапину девице, а Инна, ни слова не говоря, подошла к ним и вылила пиво прямо им на головы. Девица заверещала, парень прижал её к себе, в ужасе глядя на Инну, а она с безразличным выражением лица отдала ему банку и произнесла:

— Вот так лучше. Парень носит туфли, взгляды у вас странные, одеты тоже не пойми как. Идеально для того клуба, не так ли?

Сделав пару больших шагов спиной вперёд, Инна развернулась и быстрым шагом направилась прочь из парка, всё ещё держа в руках пистолет. Она ни разу не обернулась, а вот я, зная любовь таких вот граждан к нападениям со спины, постоянно оборачивалась, но, к счастью, тем двоим было не до нас — девица орала на парня, а он на неё, причём дело явно шло к мордобою.

Вот и хорошо, молодец Инна, классно отомстила! Вот бы мне так научиться! Эх, мечты. Я бы просто в глаз дала и успокоилась… наверное. А может, раз двадцать бы «дала в глаз» и только потом успокоилась…

Наконец мы вышли из парка, Инна убрала оружие, а я прошептала:

— Здорово ты их!

— Зачем? — холодно спросил Михаэлис, который почему-то явно злился — у него разве что искры из глаз не сыпались.

— Не ради тебя, — тем же тоном ответила Инна.

— Не лги мне.

В следующую секунду демон схватил её за локоть и, развернув к себе, схватил за предплечья. Я остановилась в сторонке, а Инна заявила нечто странное:

— Ты мне можешь лгать, а я тебе нет? Я давно сняла все запреты, вот и нечего…

— Не смей. Мне. Лгать, — перебив её, отчеканил Себастьян и, поймав Инну за подбородок, приблизился лицом к её лицу. Интересно, у него что, зрение как у жнецов плохое, или желание разглядеть правду в Инниных глазах такое сильное было, что он в них чуть не носом ткнулся?

— Я это сделала, потому что мне не понравился их выпад, — раздражённо призналась моя подруга.

— Мне не нравится, когда женщина думает, что может меня защищать, — ого, какие страсти! Михаэлис у нас прям как Гробовщик в этом плане, только тот не ледяным тоном и не так открыто о своих пристрастиях говорил.

— Я не тебя защищала, — процедила Инна.

— Тогда кого? — скептически выгнув бровь, уточнил временный дознаватель.

— Свою совесть, — явно нехотя ответила допрашиваемая. — Потому что не хочу, чтобы кто-то безнаказанно говорил гадости о тебе. Я эгоистка и не собираюсь терпеть насмешки в свой адрес и в адрес тех, кто мне дорог, ясно? Потому злись — не злись, я буду делать то, что хочу.

— И чего же ты хочешь? — хмыкнув, спросил демон, почему-то вдруг переставший распространять ауру ледяной ярости и смерти.

— Помогать тебе, — как-то устало и очень просто, без лишнего пафоса и наигранности, ответила Инна.

Пару секунд Михаэлис сверлил её взглядом, а затем вдруг усмехнулся, обнажая длинные острые клыки, совершенно наплевав на то, что хоть и было темно, а народу вокруг сновало крайне мало, всё же кто-то мог увидеть такие вот странности.

— Даже такому мне? — уточнил он, а воздух вокруг задрожал от наползавшего тёмного тумана.

— Ты всегда один и тот же, — спокойным и полным уверенности голосом ответила Инна и обречённо улыбнулась.