Наконец его рука добралась до груди, к которой он не успел вчера прикоснуться. Нальмера открыла глаза.

– Прейсс, - прошептала она и сжала его ладонь своей. Он забрался к ней под одеяло и медленно проник между ее бедер.

***

Этажом ниже Дорисса проводила пальцами по своей постели, но, в отличие от Прейсса и Нальмеры, находила там лишь прохладную простынь. Ей спалось очень плохо этой ночью, она несколько раз просыпалась и снова засыпала, и думала, насколько было бы легче, если бы Ксеон был рядом. Она повернулась набок и посмотрела на пустующее место рядом с собой. Если бы в мире была справедливость, ее нечеловеческого желания хватило бы, чтобы муж просто материализовался рядом, опустив светлую голову на свободную подушку. Но, видимо, справедливости не было.

Прикрыв глаза, Княгиня вспоминала те ночи, когда он был рядом. С тех пор прошло достаточно много времени, и это стало привычным ежеутренним ритуалом. Она сама толком не понимала смысл этих истязающих воспоминаний - то ли ей действительно они были по-своему приятны, то ли она боялась, что они могут исчезнуть из памяти навсегда, если их не ворошить время от времени. Дорисса отчаянным жестом сжала подушку.

Сразу после свадьбы они с Ксеоном провели вместе несколько - четыре? пять? она уже не помнила - прекрасных ночей. Вернее, прекрасными они казались ей сейчас, много времени спустя. Тогда они повергали ее в смятение. Они ложились в постель, Ксеон сжимал ее в объятиях и покрывал ее лицо поцелуями. Потом он приближался к ее губам, и на этом месте все рушилось. Она начинала метаться, потом плакать. Заливая его грудь слезами, она дожидалась, пока он уснет, и всю оставшуюся ночь корила себя за неразумное поведение. Она любила его с самого юного возраста - возможно, она была даже младше, чем дочери Прейсса и Нальмеры, когда осознала, что рядом с ним весь остальной мир перестает для нее существовать. И вот он был рядом, полностью ее, а она обливалась слезами. И ей не казалось, что это были слезы счастья...

Все это просто казалось каким-то неправильным. Слишком много предубеждений стояло между ними, слишком много косых взглядов взирали на их брак. Эти взгляды и пересуды искалечили ее, уничтожили какую-то важную часть, и ее самое важное желание - одарить этого белокурого юношу своей лаской - было неосуществимо. Зато она могла лежать и любоваться им до самого утра, время от времени проводя пальцами по его щеке. И она была уверена, что рано или поздно она возьмет себя в руки и отдастся ему. Но спустя несколько ночей он вовсе не пришел в их общую спальню.

По щеке Дориссы незаметно скатилась слеза. Она прикрыла глаза и отвернулась. Достаточно воспоминаний на сегодня... ***

За завтраком Прейсс волевым решением хозяина разделил присутствующих. Он посчитал, что ему, Ксеону и двум военачальникам стоит обсудить необходимость предстоящего похода в узком мужском кругу. Раз уж Брольдан отстранился от этого вопроса, посчитав, что Фотер должен советовать Князю, как быть, - пусть будет так. Значит, советовать будет Фотер. Старый вояка, правда, выглядел неважно после вчерашних посиделок с Ксеоном в трактире, но Прейсса это не волновало. В конце концов, от командира войска не требовалось быть чистым, свежим и румяным. От него нужна была военная смекалка и многолетняя мудрость, а уж это сложно растерять за парой кружек эля.

Завтракали в тишине. Прейсс наконец взял под контроль все происходящее, а он считал, что жевать и говорить о важных делах одновременно - неверный путь. Он в последний раз обдумывал все вопросы, которые он планировал задать.

Наконец трапеза кончилась. Прейсс сцепил руки в замок на краю стола и собрался с мыслями. Он знал, что нельзя позволить Ксеону заговорить первым и перехватить инициативу, но хотел начать правильно. С самого важного. Показать, что предмет обсуждения - не игра и не шутка.

– Король знает?
– наконец решился он.

– Король?
– Ксеон удивленно поднял брови.
– Нет, не знает.

– Ты не посылал ему вестей?

– Зачем?

– Он Король, - Прейсс попытался изобразить изумленное негодование, но у него не вышло. Он и так был уверен, что Ксеон не посылал вестей в столицу.
– Наша задача, как Князей, информировать его обо всем, что происходит. Он наш...

– Прейсс, - Ксеон вздохнул и устало покачал головой.
– Прейсс, Прейсс, Прейсс, дорогой мой друг, я знаю, что ты очень серьезно к этому относишься, но, - он понизил голос до жалобного шепота, - Эбриллиану все равно, что происходит в наших сугробах. Неужели ты еще этого не понял?..

– Это и его люди тоже.

– И тем не менее, - Ксеон откинулся на стуле и развел руками.

– Ксеон, ну как можно быть таким безрассудным?
– почти вскричал Прейсс.
– Ты недоволен, что он не проявляет должного участия в делах островов. Хорошо, я могу это понять. Но ты же не ребенок. Ты Князь. Я Князь. Допустим, мы уйдем в этот подход. Если с нами что-то случится... Что будет дальше?

– Оллуэн и Брольдан напишут ему об этом. Мы даже придумали, что именно отправит Оллуэн от Ледяного острова. 'Ксеон погиб. Поздравляю!', - с этими словами он взглянул на Фотера, словно ожидая одобрения, но военачальник только морщился, борясь с похмельем.
– Это была моя идея.

– Разумеется, - пробормотал Прейсс. Беседа выходила из-под контроля. Как можно нормально воспринимать доводы человека, для которого не существует серьезных тем?

– У меня нет наследников, - сказал Ксеон уже без улыбки.
– Ни детей, ни преемника. Король сможет выбрать кого угодно. Избавиться от огромной надоедливой и вечно недовольной занозы в заднице.

– Ты настолько уверен в успехе?
– Прейсс недоверчиво сощурил глаза.

– Я отчаянный, Прейсс, - Ксеон сжал губы.
– И, может быть, иногда и правда слишком сильно впиваюсь в чужие мягкие места. Но я не идиот. Леса - опасное место. Но... если честно, мне не так уж важно, что будет, если я оттуда не вернусь.