***

Все улики, найденные людьми шерифа, говорили о чём-то совсем невразумительном. Зачем было Голду со всей его силой и властью драться с Дэвидом Ноланом? Белль-из-прошлого ничего не могла понять, но сама Белль, кажется, понимала всё, как и Эмма. Только вот события они толковали совершенно по-разному. По лицу Эммы было видно, что не отца она винит в произошедшем, а миссис Голда молчаливо требовала подтверждений своей версии и получила их. Во-первых, крови Голда было больше, а во-вторых, нашлась любопытная видеозапись.

На экране казённого компьютера, не самого современного по сравнению с тем, что стояли в библиотеке, Эмма включила запись, где Голд, отравленный содержимым шприца, действительно дрался с Дэвидом, а точнее, пытался избежать избиения. Это было просто безумием, на которое Белль-из-прошлого с трудом могла смотреть. Лицо Румпеля превратилось в кровавое месиво. Ещё страшнее ей стало, когда Дэвид достал нож и воткнул его Голду куда-то в бок, и было удивительно, что Румпель вообще сумел отбиться и уйти. Часто она отворачивалась, не могла смотреть, но вот Белль смотрела не отрываясь, и ее чувствавыдавал лишь слегка подрагивающий подбородок и побелевшие руки. Эмма приказала своим людям найти участников драки.

— Я найду его, — сказала Белль больше самой себе, нежели Эмме.

— Свяжись со мной, когда найдёшь, — сказала Эмма, на что Белль лишь невесело улыбнулась.

— Первым делом, — отозвалась Белль, чётко дав понять, что ничего подобного делать не собирается.

Обе Белль вышли из участка на улицу, где с Белль-из-будущего впала в панику. Она расхаживала взад-вперёд, пытаясь собраться с мыслями, стараясь хотя бы вспомнить, где её машина. Зелена вылетела следом за ними.

— Тебе не нужна машина, — сказала она, взяв Белль за плечи. — Я перенесу нас, куда скажешь. Так куда?

— В лавку, — шепнула Белль.

И вот они втроём уже там. Радовало, что Румпель действительно здесь побывал. На полу, в подсобке, валялись его пиджак и галстук, перепачканные кровью, которой было много и на полу. Ящик с зельями был перевёрнут вверх дном, некоторые склянки были побиты, и была парочка просто пустых, которые Белль от досады и горя разбила сама.

— Ну хватит! — остановила её Зелена. — Думай, куда он мог уйти в таком состоянии.

Белль-из-прошлого предположила, что в библиотеку, и с ней согласились, но не до конца.

— Думаешь, что он пошёл в твою квартиру? — недоверчиво спросила Зелена, пытаясь поспеть за Белль, как и Белль-из прошлого. — Не слишком ли…

— Нет, — отрезала Белль. — Подождите меня в библиотеке. Я сама проверю. Если задержусь, то…

— Нашла, — вздохнула Зелена. — Ладно. Я присмотрю за твоей «подопечной».

Белль-из-прошлого хотела бы пойти с Белль, но поняла, что так будет лучше, и чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда Зелена взяла её под руку и потащила в пустующую библиотеку.

— Ты думаешь, он сильно ранен? — она попыталась разрушить неловкое молчание, а заодно усмирить своё беспокойство. — Он ведь не умрёт?

— О, нет! — покачала головой Зелена. — Живуч, как таракан.Как проведём следующие два часа? Предлагаю опустошить амбары замка. Где-то у неё тут есть заначка…

— Я не могу, — отказалась Белль-из-прошлого от совсем не заманчивого предложения.

— Да брось! — ухмыльнулась Зелена. — Сейчас ты веселее, книжный червь.

Зелена рылась в шкафчиках в подсобке, пока Белль скромно подпирала спиной стену.

— И не плачь тут мне! — велела Зелена.

— Я не плачу… — соврала Белль.

— Ага-ага, — закивала ведьма, а потом что-то нашла, да не то. — Ага! Нет, не то…

Белль не хотела выяснять, что именно она там ищет.

— Знаешь, все проблемы людей только из-за любви, — продолжила Зелена. — Говорят, что любовь — единственная вещь на земле, придающая смысл нашей жизни, исцеляющая наши души, что любовь делает нас сильнее. Но разве хорошие вещи — вопрос силы? Разве так должно быть?

— Я не знаю, — тихо ответила Белль, сообразив, что Зелене не требуется её мнение.

— Любовь — это то, что делает нас сильнее, но она убивает нас, — говорила Зелена. — Калечит. Посмотри вот даже на неё… Она сходит с ума от любви. Она страдает, мучается, гибнет от всего, что оскорбляет её чувство. А смерть любимого, поверь, оскорбляет больше всего. И знаешь, что самое страшное? Самое страшное, что я сама лишила себя этого.

— Мне жаль… — неуверенно начала Белль.

— Мне — нет, — отрицала Зелена. — Я просто лишила себя этого. Со всеми.