— Знаешь, что самое обидное? Я понимаю, почему вы все врёте мне, — очень спокойно продолжала Белль. — Вы думаете, что таким образом щадите мои чувства, а делаете хуже, выдворяете меня прочь из вашей жизни. Не доверяете мне.

— Белль…

— Вы все просите меня доверять вам. И я научилась, — она снова заплакала. — Учусь. Но неплохо было бы хотя бы на минутку задуматься, насколько тяжело мне докапываться до истины, выгрызать себе место в вашем мире.

— Нет. Не так, — Голд отрицательно покачал головой, чувствуя, что и сам начинает плакать вместе с ней. — Не то…

— Ты мог умереть! — резко сказала Белль и попыталась унять слёзы, что ей не удалось. — Ты едва не умер. И что ты сделал? Ты забился в угол, вместо того, чтобы прийти ко мне. Забился в угол, как всегда.

— Ты нашла меня, — мягко возразил Голд.

— Да.

— Сколько мест ты обошла, исключая лавку, прежде чем прийти сюда?

— Нисколько. Сразу сюда.

— Это твоя квартира, — сказал Голд и обнял её. — Я не смог прийти напрямую к тебе, но всё же я пришел к тебе, Белль. Сюда, в твою квартиру. Я надеялся где-то в глубине души, что ты войдёшь в дверь и обнаружишь меня тут. И ты пришла.

Она прерывисто нервно заплакала, а он крепче сжал её плечи, стараясь унять дрожь. Она неловко, осторожно обхватила его руками, стараясь не давить на больные места.

— Ты говорил мне, что я не никто, — немного успокоившись, продолжила Белль. — Ты говорил, что не оставишь меня. И почему я чувствую себя никем? Почему? Кто я для тебя?

В этом простом ряде вопросов не было и намека на вопрос. По существу, это был ряд утверждений, которые разрывали ему сердце. Он желал ей счастья, а в итоге делал её несчастной. Мог ли он дать ей то, в чём она нуждалась? Наверное, мог.

Голд встал, превозмогая боль и освобождаясь от рук Белль, пытавшихся удержать его. Он пошёл в ванную, где было зеркало, ожидая, что она последует за ним.

— Какого чёрта ты творишь? — бессильно и раздражённо спросила Белль. — Вернись.

Вместо этого он взял её за плечи и развернул к зеркалу. Она смотрела на своё отражение, на своё бледное лицо, на глаза, покрасневшие от слёз, и словно впервые видела себя.

— Смотри, — кашлянул Голд. — Вот кто ты для меня.

— Не понимаю.

— Ты это ты, — он не совсем соображал, что говорит, но говорил правду, от чистого сердца. — Ты для меня просто ты. Это лицо женщины, которую я люблю. Твоё лицо. Каким бы оно ни было. Каким бы оно ни стало. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Я ничего не требую от тебя. Я вижу тебя…

— Стой, — нервно прервала его Белль. — Повтори.

— Что люблю тебя?

— Нет. Другое. Последнее… — её голос сорвался.

Белль будто на мгновение провалилась в свой персональный ад.

— Я вижу тебя, — повторил Голд, обнял её сзади и положил свою голову ей на плечо, снова прошептав на ушко. — Я вижу тебя.

Белль закрыла глаза и замедлила дыхание. Нельзя было сказать, что она чувствует. Он же ощутил, как возвращается боль. В глазах потемнело. Он покачнулся, но удержался за стену. Белль подхватила его и помогла лечь на диван.

— Позволь мне что-нибудь сделать, — попросила Белль. — Что мне сделать?

— Просто не уходи, — слабо улыбнулся Голд.

Она легла рядом, нежно обняла его, прошептала что-то ласковое, а что, он не разобрал. Он ощущал её близость, согревался теплом её тела и медленно погружался в сон, убаюканный размеренным ритмом её сердца. Теперь спать было можно. Теперь был кто-то, кто мог его вернуть.

***

Когда все, кто мог помешать им, ушли, Адам и Альберт закрылись в мастерской, чтобы воплатить свой план в жизнь. Действовать нужно было быстро. Альберт нарезал композит, а Адам, уже справившись со своей половиной, готовил маячки.

— Пять сантиметров в толщину, — распоряжался Адам. — Ни больше, ни меньше.

— Маячки. Радиоволны, — уныло сказала Альберт. — Очень примитивно.

— Не беспокойся. Я настрою их на свободную частоту.

— Есть вероятность, что их сможет детонировать нечто ещё? Другой сигнал? — запаниковал Альберт. — Откуда ты знаешь, что выбрал нужную частоту?

— Не говори ерунды! — огрызнулся Адам. — Конечно, знаю. Да и сигнал сложный. Что так вдруг? Задний ход дал? Я и так делаю невозможное за короткое время!

О том, что скорость Адама в подрыве зданий даже приблизительно не сравнима со скоростью настоящих подрывников, Альберт промолчал.

— Извини, — буркнул Альберт. — Просто одно дело рассчитывать это на бумаге, и совершенно другое — делать.

— Да, — согласился Адам. — Знаешь, мы просто установим взрывчатку, а маячки — потом, когда действительно будет необходимо. Так будет спокойнее.