В голосе её прозвучал неподдельный интерес.

Хайнэ вздрогнул.

Первым его импульсом было отчитать девочку, внушить ей, что нельзя таким тоном говорить об умершей, что нужно испытывать печаль, но потом он понял, что это напускное; что его собственные чувства сродни тому, что испытывает она.

— Да, умерла, — тихо ответил он.

— И больше никогда не проснётся? — допытывалась девочка. — А завтра? А послезавтра?

— Нет, никогда.

Девочка растерянно замолчала.

Хайнэ пришло в голову, что она просто не понимала, что такое смерть, от того и среагировала так. А он понимал, и всё равно ничего не почувствовал. Ему стало стыдно за себя.

В голову пришло: а если бы умер кто-то из его близких, он повёл бы себя так же, он всё равно не испытал бы ни капли скорби?

И вслед за этим потянулась другая, чудовищная мысль: «Хорошо бы кто-то и в самом деле умер, чтобы я мог это проверить. Но кто? Нита?»

Хайнэ выпустил руку покойной и сильно выпрямился, отвернувшись, чтобы Хатори не увидел разлившейся по его лицу бледности.

То, что он вдруг обнаружил в себе, было ужасным, отвратительным, недостойным чужих глаз.

Только что он мнил себя Милосердным, облегчающим чужие предсмертные муки — и вот теперь у него такие мысли.

Ему казалось, что он рухнул с небес на землю.

— Почему твоя сестра оказалась здесь? — спросил Хайнэ у девочки, чтобы отвлечься. — У неё не было денег на помощь жриц?

Та покачала головой.

— Бабушка выгнала её из дома. Сказала, что раз она не верит в Великую Богиню, то пусть справляется без её помощи и рожает сама.

Хайнэ вздрогнул, чувствуя, как начинает колотиться его сердце, быстро и болезненно.

Так, значит, интуиция не обманула его: он правильно всё понял и встретил свою духовную сестру, свою единомышленницу по вере.

Увы, слишком поздно…

«Благодарю тебя за это чудо, — подумал Хайнэ, закрыв глаза, и снова сжал холодную руку покойной. — Благодарю тебя, душа моей души. Спасибо за то, что я узнал о том, что я не один. Я так давно ждал подтверждения… И вот оно пришло, благодаря случайности. Спасибо тебе, Мой Возлюбленный, спасибо».

Помолившись, он снова открыл глаза и скользнул взглядом по лицу умершей. Оно было измождённым, но всё же таило в себе остатки былой красоты: заострившиеся черты были правильными, тонкими; тёмные волосы, рассыпавшиеся по подушке — густыми и гладкими.

Хайнэ почувствовал, как сердце его сжимает тоска.

Если бы они встретились раньше, если бы…

Но этому не суждено было случиться.

Но всё же то, что произошло, подсказало ему: он должен искать в Нижнем Городе. Никогда ему не встретить среди знати своих единомышленников, Энсаро был уникальным случаем, удивительным. Значит, он должен перебороть своё отвращение, свою брезгливость, и, возможно, наградой ему станет ещё одно чудо — может быть, когда-нибудь он встретит другую девушку. Ту самую, что предназначена ему, и чья душа будет откликаться на тот же зов…

Одна мысль об этом внушала странную горечь, как будто Хайнэ наперёд знал о том, что это невозможно — знал, хотя и не прекращал надеяться.

Глубоко вздохнув, он поднялся на ноги, и Хатори поддержал его за пояс.

— А где же ребёнок? — вспомнил Хайнэ.

Ему захотелось взять дитя покойной на руки. Он подумал, что позаботится о нём — найдёт людей, которые будут воспитывать его с любовью и лаской, а когда ребёнок подрастёт, расскажет ему о Милосердном, которого чтила его мать, и с мыслью о котором она умерла.

Но этим надеждам не суждено было сбыться.

— Братик тоже умер, — сказала девочка. — Ещё вчера.

Хайнэ весь сжался.

Он уже успел представить себя благодетелем, который одарит дитя королевскими дарами, вообразил, что жизнь умершей продолжится в её ребёнке, и этот ребёнок исполнит её мечты и будет жить в согласии с её верой. Но теперь получалось, что ничто и нигде не продолжится.

«Всё было не напрасно», — сказала она, но сказала, обманувшись. Это её ощущение было лишь иллюзией.

Хайнэ охватила горькая, муторная тоска, которая переросла в глубокое смятение, когда он вспомнил о представлении, которое устроил для него Маньюсарья, и о желанной сцене, над которой он плакал.

Но даже умирая в одиночестве от лихорадки, он продолжал ждать и верить… и тогда, когда его вера почти иссякла, а жизни в теле оставалось лишь на горчичное зёрнышко, тогда, наконец, пришёл тот, кого он искал.

— Прости, что заставил тебя ждать так долго, моё дитя…