Он помогал ей, развязывая свой пояс.

Шёлковые накидки, одна за другой, падали на постель, открывая взгляду нежную алебастровую белизну кожи.

Принцесса отстранилась и посмотрела на своего наполовину обнажённого супруга. Ни единого следа от шипов и колючек не осталось на его прекрасном теле — он был совершенен, как статуя, изготовленная божественным ваятелем, и так же, как статуя, равнодушен.

Она обвила его шею обеими руками и прильнула губами к его губам; ей показалось, что она целует мрамор — тёплый, но бесчувственный. Несколько мгновений Онхонто был неподвижен, а потом постарался отвечать ей, но в поцелуях его не было ни малейшего дыхания страсти.

Он покорялся, он сдавался без борьбы.

Принцессе почему-то вспомнились вдруг сказания древности о временах раздробленности государства и правительницах, которые завоёвывали чужие владения во главе огромных армий.

Была одна легенда о правительнице местности Кан, которая больше всего на свете мечтала завоевать прекрасный город своей соперницы.

Двадцать лет она готовилась к кровопролитной войне, а когда пришло время, город сдался ей без боя, и главная соперница пала перед ней ниц, согласившись признать её власть в обмен на жизни своих бывших подданных.

Правительница Кан прошлась по прекрасным улицам покорённого ей города, и всюду ей оказывали почтение, но в глубине души жители — она это знала — продолжали считать своей правительницей ту, что отказалась от своего титула и была заточена в крепости.

Подло изменив своему слову, правительница Кан снесла город с лица земли и истребила всех его жителей.

А потом вернулась к себе домой и в тот же год умерла.

В детстве Таик любила и ненавидела эту историю одновременно; сейчас она вспомнила о ней.

Уложив своего мужа на подушки, она ласкала и целовала его, и видела в его приоткрытых глазах чудесного изумрудного цвета, ни на мгновение не затуманившихся страстью, улицы легендарного прекрасного города.

Впрочем, грудь Онхонто поднималась и опускалась довольно часто, но принцесса знала, что дело тут не в желании, а в том, что муж её напрягается; пытается заставить себя сделать то, что ему следовало сделать, перебороть равнодушие тела.

Когда принцесса поняла, что все её усилия тщетны, и что сцена на корабле повторяется, ей захотелось зарыдать и убить его.

— Вы не любите меня! — с трудом проговорила она, отодвинувшись от мужа. — Что бы я ни сделала, вы не можете меня полюбить!

Онхонто поднялся с подушек и открыл глаза.

На этот раз их безмятежная морская синева была омрачена виной и болью, а в голосе звучало глубокое раскаяние.

— Нет никого другого, к кому бы я испытывал чувства, которые мне подобает испытывать к своей супруге, — очень тихо произнёс он.

Принцесса не знала, чего бы её хотелось больше — чтобы это было правдой, или, наоборот, неправдой.

— Вероятно, это мой самый главный недостаток, — продолжал Онхонто, низко склонив голову, так что длинные волосы его красивого красно-коричневого оттенка падали, занавешивая лицо, на постель. В мягком свете светильников, падавшем на тёмно-каштановые пряди, казалось, будто сквозь них протянутые тонкие, мерцающие рубиновые нити. — Моя холодность, моё неумение подарить ласку супруге. Мне следовало предупреждать вас, но я… я не знать об этом сам. У меня быть слишком мало опыта, поэтому я… поэтому я так подвести вас.

— Не говорите ерунды, — тихо и яростно произнесла Таик. — У вас нет никаких недостатков. Вы — идеальное воплощение совершенства, к которому всегда тянет людей, и которое всегда причиняет им боль, потому что к нему невозможно прикоснуться. Вы такой, каким и должны быть. Возвращайтесь в свои покои, сегодня я не хочу вас больше видеть.

Онхонто поднялся на ноги и стал одеваться.

— Госпожа, — тихо произнёс он, уже завязав пояс. — Я знаю о существовании любовного напитка жриц, который помогает в таких случаях. Прикажите мне выпить его.

Принцесса не смогла заставить себя посмотреть на него.

— Потом, — сказала она деревянным голосом. — Потом вы это сделаете, потому что у нас должны быть дети. Но не сегодня. Уйдите.

Он тихо выскользнул из покоев, оставив в напоминание о произошедшем лишь лёгкий цветочный аромат своего тела да ветку дерева с красными ягодами.

Принцесса схватила её и сдавила в руке, так что алый сок потёк между пальцами, точно кровь.

«Завтра весь дворец будет смеяться надо мной, — поняла она. — В первую брачную ночь я отправила своего мужа спать обратно в его павильон».