Эсер Санья — Иннин точно знала, что это именно она — была слеплена невидимым ваятелем грубо, но со страстью, и вид её внушал чувства силы и желания.

— Каждое поколение нашей семьи может похвастаться женщиной или мужчиной, которые стоят выше всех остальных, — продолжила Эсер Санья, горделиво улыбаясь. — Чьё превосходство перед другими не подлежит ни малейшему сомнению. В этом поколении это ты, Ранко.

«Великая Богиня, что она говорит, — изумлённо подумала Иннин. — Понятно, что большинство из Санья убеждены в своём превосходстве, но говорить это так открыто, так прямо, перед всеми… Перед Императрицей!»

Но Императрица, казалось, ничуть не злилась и смотрела на Эсер благосклонно и одобряюще.

— Благодарю вас, сестра, но не стоит, — голос Ранко сделался прохладным. — Право же, не стоит говорить мне такие вещи, — подчеркнул он, и на этот раз его отказ от комплиментов прозвучал совсем по-другому, нежели когда его хвалила Императрица. — Потому что всё это не так.

— А я говорю тебе, что не нужно быть таким скромным, брат, — сказала Эсер с нажимом и тут же рассмеялась. — Впрочем, скромность, как говорят — тоже черта великих людей. В этом смысле я совсем не велика… но я готова удовольствоваться скромной ролью служительницы Богини и обожательницы таких прекрасных людей, как мой брат. Благодарю тебя, Ранко, благодарю от лица всех собравшихся. Ты — волшебник. Пусть говорят, что мужчины не обладают магией, но мужчины из рода Санья — исключение, и ты тому истинный пример.

Ранко посмотрел на неё как-то косо и отвернулся.

«Великая Богиня, какая это страшная женщина, — в ужасе думала Иннин, глядя на властолюбивое лицо Эсер, на её хищный оскал, замаскированный под приятную улыбку. — Почему никто, никто кроме Ранко, этого не замечает?!»

В следующий момент она уже видела их, брата и сестру — хотя что-то подсказывало Иннин, что они гораздо более дальние родственники, просто называют друг друга так — вдвоём в небольшой зале без окон.

— Не будь идиотом, брат, — раздражённо выговаривала Ранко Эсер. — Ты понимаешь, что я тебе предлагаю? Спустя много столетий судьба вновь даёт Санья шанс занять то место, которое принадлежит им по праву. Впервые в одном поколении собрались сразу несколько человек, каждый из которых обладает необходимыми качествами. Ты — всеобщий кумир, тебя обожает каждый. Люди легко пойдут за тобой, вернее, за знаменем, на котором начертано твоё имя. Мы объявим тебя воплощением супруга Великой Богини, и народ с радостью этому поверит, потому что помимо мифических богов, обитающих в просторах Звёздного Океана, им всегда необходимо их физическое отражение в каком-либо человеке. Даран станет Верховной Жрицей, я — её Сестрой и Матерью. Мы втроём способны перевернуть этот мир. И мы — семья, не забывай, Ранко.

— Прошу вас не впутывать меня в ваши интриги, — сказал Ранко твёрдо и холодно. — Я — всего лишь поэт и музыкант, меня интересует искусство и совершенно не интересует политика.

— Мы — семья, Ранко, — напомнила ему Эсер, бледнея от гнева. — Ты хочешь отречься от своей семьи? Предать нас?

— Если бы я хотел этого, то пошёл бы сейчас к Госпоже и доложил ей о ваших планах, — проговорил Ранко и повернулся к ней спиной. — С вас должно быть довольно, что я этого не делаю. Закончим на этом.

Глаза Эсер потемнели.

— Ну смотри же, Ранко, — медленно произнесла она. — Я всё равно добьюсь своего, с твоей помощью или без неё. Но лучше бы ты сейчас согласился на моё предложение, для твоего же блага лучше. Видит Богиня, мне будет жаль, если с тобой что-нибудь случится.

Ранко внезапно снова повернулся и прямо посмотрел ей в глаза.

— А что со мной может случиться? — спросил он и криво усмехнулся. — Превратите меня в жабу? Я не хотел прислушиваться к сплетням о том, что вы занимаетесь чёрным колдовством, но вы сами заставляете меня верить им.

Какое-то время Эсер молчала, изучая его тяжёлым взглядом.

— Ну зачем же тебя, Ранко? — внезапно сказала она и тоже усмехнулась. — Ты неприхотлив к собственным страданиям и, пожалуй, вынесешь эту муку с большим смирением, что вряд ли доставит удовольствие моему сердцу. Страдания любимого человека принесут тебе гораздо больше горя, не так ли? Или ещё лучше… страдания твоих детей?

Глаза её сверкнули, и Ранко инстинктивно отступил на шаг назад.

— Каких детей, о чём вы говорите? — спросил он. — У меня нет детей, и никогда не будет.

— Не зарекайся, Ранко, не зарекайся, — засмеялась Эсер и вышла из комнаты.

Потом Иннин увидела её разговор с Даран.

— Со мной ты будешь иметь гораздо больше, — сулила ей Эсер. — Я дам тебе всё, что ты пожелаешь, ты даже не представляешь, каковы мои возможности…

— Предпочитаю добиться всего сама, — холодно усмехнулась Даран и подняла на неё гордое лицо. — Я не пойду за вами, я останусь здесь.

— Это почему же? Только не говори мне, что Императрица для тебя и впрямь подруга и сестра, и ты не можешь её предать. Ни один из Санья не способен на искреннюю, несебялюбивую любовь, уж я-то это знаю, — сказала Эсер насмешливо.

— А, может, вы просто мне не нравитесь? — спросила Даран дерзко. — И я не желаю быть вашей марионеткой?

— Лучше быть марионеткой среди райских садов и кущ, чем королевой на пепелище, — сказала Эсер проникновенным, мягким голосом.

— Вы не Санья, если и впрямь так считаете, — пожала плечами Даран.

Какое-то время собеседницы молчали.

Потом Эсер рассмеялась.

— А вот ты мне нравишься, Даран, — сказала она и, взяв её руку в свою, погладила.

В это время откуда-то издалека до Иннин донёсся звон, возвещавший о наступлении часа рассвета, и этот звук вырвал её из сна.