Хатори, наконец, ответил.

— Ничего, — сказал он. — Ничего страшного. Хайнэ, иди в дом, а? Я бы сам тебя отнёс, но мне хочется побыть здесь какое-то время. Хорошо?

Слова и движения как будто давались ему с усилием, но, по крайней мере, он заговорил, и это принесло Хайнэ некоторое облегчение.

— Конечно, — сказал он и повторил в беспокойстве свой вопрос: — Но ты не опоздаешь?

— Не знаю, — как-то меланхолично сказал Хатори. — Может, и опоздаю.

— Но тебя дождутся?

— Не знаю, — ответил брат всё тем же голосом и с тем же выражением на лице. — Может, и дождутся.

Хайнэ пришёл от его вялости в откровенный ужас — Хатори мог быть каким угодно, но только не таким безжизненным.

— Ну так поехали быстрее, — в отчаянии предложил он. — Может быть, ещё не поздно!

Хатори молчал, никак не реагируя, и Хайнэ, подозвав слугу, велел спешно готовить экипаж.

— Пойдём, ну пожалуйста, пойдём, — чуть не плача, начал он уговаривать Хатори, вообразив, что тот не станет соглашаться.

Но Хатори поднялся с места, подхватил Хайнэ на руки и, действительно, пошёл к экипажу.

— Скажи, куда ехать, — попросил Хайнэ.

Хатори сказал, но легче от этого не стало — он по-прежнему оставался чужим, движения его казались какими-то замедленными.

Хайнэ ощущал свою вину за эту чудовищную, по его меркам, перемену — то, каким неожиданно стал Хатори, казалось ему свидетельством сильнейшего внутреннего надлома.

Всю дорогу Хатори молчал, а Хайнэ смотрел в окно, нервно вцепившись в край скамьи.

Когда они приехали к дому, тот был пуст.

— Опоздали, — безучастно подвёл итог Хатори. — Они уехали.

Хайнэ потрясённо глядел на заколоченные ворота из окна экипажа.

— Но ты же можешь попытаться их догнать, да? — наконец, спросил он, схватив Хатори за руку и пытаясь заглянуть ему в глаза. — Куда они поехали?

— Не знаю, — пожал плечами тот. И вдруг, как будто смягчившись, повернул лицо к Хайнэ. — Ты ведь хотел, чтобы я остался.

— Но не такой ценой! — возразил Хайнэ, глядя на него широко раскрытыми от испуга глазами. — Ты же сказал, что хочешь начать новую жизнь, что у тебя появились новые интересы… Я не хотел, чтобы ты отказался от своей мечты ради меня!

— Это не ради тебя, — сказал Хатори, помедлив.

Хайнэ замер.

— Тогда… ради Иннин? — наконец, спросил он робко.

Хатори молчал.

— Поехали домой, — наконец, сказал он.

Хайнэ сполз на скамью, обессилено прислонившись к стене.

Когда они вернулись, Хатори отправился обратно в беседку, усевшись на прежнее место всё с тем же видом, а Хайнэ бросился писать письмо Иннин.

«Пожалуйста, приезжай как можно скорее, — писал он, отбросив гордость. — Мне очень нужна твоя помощь, я не знаю, что мне делать!»

Иннин приехала.

Хайнэ подтащил её к окну и показал на Хатори, сидевшего в беседке, подперев рукой щёку, и продолжавшего меланхолично разглядывать снег, окрашенный лучами заходящего солнца в золотистые и багровые тона.

— Он остался, — взволнованно объяснил он. — Ещё вчера он твёрдо говорил мне, что хочет уехать, рассказывал о своих планах, однако за ночь передумал. Ради меня, или ради тебя, а, может, ради обоих сразу, но он остался. И это сделало его несчастным. Ты видишь, какой он? Он никогда таким не был! Я не могу на это смотреть. Пожалуйста, Иннин, пойди поговори с ним! Я ничего не смог сделать, но, может быть, у тебя получится?

— Получится что? — растерянно переспросила Иннин. — Уговорить его всё-таки уехать? Но если он сам так решил…

— Я хочу хотя бы понять, что с ним такое! Знаешь, Иннин… ты сказала, что у вас всё было несерьёзно, но, может, для него это было не так, как для тебя? — робко спросил Хайнэ, потянув её за рукав. — Может, в этом всё дело? Если это так, то я, по крайней мере… Я ведь знаю толк в неразделённой любви, я мог бы хотя бы попытаться поговорить с ним об этом. А ты уверена, что совсем не любишь его? — вдруг вырвалось у него, и он сам устыдился того, как наивно и прямолинейно прозвучал этот вопрос.

Иннин побагровела.

— Пойдём, — проговорила она сдавленно.

Вместе с Хайнэ они медленно приблизились к беседке. Хатори удостоил их коротким взглядом и вновь вернулся к созерцанию тёмно-фиолетовых листьев абагамана, покрытых инеем.

— Тебе не холодно? — осторожно поинтересовалась Иннин. — Ты сидишь здесь в лёгкой одежде весь день…

— Нет, всё в порядке, — по-прежнему меланхолично ответил Хатори. — Мне редко бывает холодно.

Хайнэ при этом бросил на сестру торжествующе сверкнувший взгляд, как бы говоря: «Теперь ты видишь?!»