Пытаясь сдержаться, Кальконис едва не захрюкал, давясь хохотом. Милав, кусая от смеха губы, вернул Бальбаду накидку.

– Укройся, а то отсвечиваешь непотребным местом, словно месяц ясный!

Бальбад без возмущений принял накидку, однако закутаться в неё не успел - из кустов проскрипел чей-то ехидный голос:

– Не смущайся мил-человек наготы своей, ибо в ней твоя сила...

ГЛАВА 2: Переплут

Милав и Кальконис, как по команде, повернулись на голос. Ожидали увидеть старца согбенного и умудрённого опытом многих прожитых лет, а увидели... Впрочем, тип с голосом как у растрескавшейся двери запросто мог оказаться этим самым старцем, если бы не его глаза. Вернее - глазёнки-пуговки. А ещё точнее - хитроватые зенки, сразу напомнившие Милаву буркалы того старика, что просился вместе с росомонами добраться до порта Датхэм. Старик-плутоватые-гляделки выглядел спокойным, чего нельзя было сказать о трёх путешественниках, не до конца понимавших, где они находятся.

Милав, Кальконис и Бальбад с понятным подозрением отнеслись к появлению старичка. Росомон не слишком дружелюбно посмотрел на неожиданного гостя.

– Не скажешь ли уважаемый, где мы находимся?
– спросил он.

– Отчего же не сказать, - ощерился беззубым ртом старичок.
– Обретаетесь вы на острове самого Ирия-Вирия!

"Где-то я это имя слышал", - без энтузиазма подумал кузнец, а вслух спросил:

– Кто это - Ирий-Вирий?

Старичок странно взглянул на росомона и бочком-бочком засеменил в кусты.

– Эй!
– крикнул обескураженный его поведением Милав.
– Ты куда?

Старичок не ответил. Мелькнуло бело-зелёное одеяние, напоминающее уже знакомые накидки, и старик-плутоватые-гляделки растворился в лесной чаще.

– Гостеприимной такую встречу не назовёшь...
– покачал головой Кальконис.

Посмотрев вслед исчезнувшему старику, сэр Лионель обратился к Милаву:

– Вы первым пришли в себя. Может быть, вы нам что-нибудь расскажете?

– "Что-нибудь" я расскажу. Только думать над тем, как быть дальше, нам придётся вместе.

– Если нужен совет, - Бальбад вытянул губы трубочкой, - то за этим дело не станет.

– Ты бы прикрылся сначала, "советчик", - покачал головой Милав, - а то, как бы сюда дамы не нагрянули!

– Дамы!
– всполошился молодой матрос.
– Какие дамы?

– Очаровательные, - ухмыльнулся Милав, после чего во всех подробностях рассказал о том, свидетелем чему он стал, пока его товарищи безмятежно спали.

Из имущества у них не осталось, практически, ничего. На Милаве сохранился пояс с Поющим Сэйеном и кое-какими секретными вещицами, упакованными в многослойную кожу. Одежда на кузнеце хоть и пострадала изрядно, но выглядела неплохо. Сэр Лионель смотрелся гораздо менее импозантно, чем всегда, и это ему доставляло настоящие страдания. Правда, у Калькониса сохранилась небольшая котомка, висевшая за спиной в момент прыжка в Источник Радости. В ней нашлось кое-что из одежды и всякие мелочи, необходимые в дальней дороге. У Бальбада не оказалось ничего - ни вещей, ни обуви, ни одежды. Разве можно считать одеждой лохмотья, прикрывающие десятую часть тела! Из сохранившихся запасов сэр Лионель, скрепя сердце, выдал молодому коку свою роскошную парадную курточку. Штанов для Бальбада не отыскалось, пришлось коку щеголять, в чём был.

Покончив с вещами, задумались о самом главном: куда идти? Старикан-хитрован больше не объявлялся. Рассчитывать на сестёр берегинь не стоило. Судя по тому, что Милав узнал, - Переплут держит их в чёрном теле. Единственное, что оставалось, это найти самого Переплута и потребовать объяснений.

С теплотой взглянув на уютное гнёздышко, в котором им так приятно отдыхалось, трое мужчин углубились в лес. Каждый нёс подарок сестёр берегинь - тинную накидку. Рассчитывали выбраться на берег моря (рокот волн всё время слышался то слева, то справа), и уже там подумать о дальнейшем пути. Прошёл час, другой, третий, а они всё блудили по лесу. Если бы вокруг них был утомляюще однообразный пейзаж, Милав давно заподозрил бы неладное. Однако им на каждом шагу встречалось что-то новое, необычное: то дерево, росшее не из земли в небо, а с неба к земле, то трава, глушившая все звуки и оборачивавшаяся за спиной путешественников их точными копиями, то сухие древесные корни, неожиданно оживавшие и превращавшиеся в целую стайку презабавных крошечных зайчиков...

Всё это мельтешение новых форм так подействовало на росомона, что он покачнулся и едва не упал. Непроизвольно схватился рукой за Жезл, и тут с окружающим миром что-то случилось! Мгновение назад вокруг всё кружилось и менялось с всё увеличивавшейся быстротой, и вот - росомон видит перед собой знакомую ложбинку, огромные лапы старой ели и Калькониса с Бальбадом, которые бодро шагают... стоя на месте и с интересом оглядываясь по сторонам!

Милав начал догадываться, почему море к ним не приблизилось ни на шаг, в то время как они уже несколько часов бродят по лесу. Собираясь окликнуть товарищей, кузнец заметил слабое движение за недалёким кустом бисерника. Росомон глаза в глаза встретился с колючками во взоре вредоносного старика. Руки сами собой произвели некие таинственные манипуляции, и в сторону густого бисерника полетела увесистая коряга.

– Уй-юй-юй!
– заверещал знакомый голос. Кусты затрещали, приняв в свои объятия тощее тело.

Звук противного голоса не успел стихнуть, как сэр Лионель и Бальбад пришли в себя. Удивлённо озираясь по сторонам, они вопросительно смотрели на кузнеца.

– Старикашка оказался непрост!
– произнёс Милав.
– Есть предложение найти его и побеседовать.

В слове "побеседовать" Кальконис смог прочитать ещё с десяток глаголов, каждый из которых нёс негативный оттенок. Самым радостным и жизнеутверждающим из этих глаголов был следующий: растерзать-растоптать-раздавить-уничтожить, и только после этого поинтересоваться драгоценным здоровьем старца!

Найти старика-плутоватые-гляделки оказалось делом нехитрым. Запуливая в кусты корягу, лишь немногим уступающую по весу стволу дерева, росомон не предполагал, что старичок окажется таким нерасторопным. Это ж надо, не сумел увернуться от какой-то деревяшки! По всему выходило, что при близком контакте с древесиной, старик малость пострадал. Обнаружилось это в тот момент, когда кузнец решил осмотреть следы вокруг бисерника. Долго искать не пришлось - прямо от куста тянулась широкая полоса.

– Такое впечатление, будто старик удирал на одной ноге!
– со знанием дела заявил Кальконис.