Милав стал чаще обращаться к Кальконису с вопросом о береге. По ответам сэра Лионеля кузнец догадался, что Кальконис тоже в большом напряжении. Сутки заканчивались, волнение на море медленно росло, всё чаще вода захлёстывала странную стаю не то птице-людей, не то человеко-птиц.

Однажды они едва не потеряли Бальбада, руки которого не выдержали многочасового оцепенения, и он сорвался в воду. Но Переплут крепко держался за его ноги, а свободные анчутки вовремя успели подхватить молодого матроса. В общем, всё обошлось. Надолго ли?..

Когда волнение на море усилилось, а пенные валы стали беспрерывно облизывать четыре тела, пропитывая их водой и стремясь увлечь в бездонную пучину, росомон с грустью понял: до берега им добраться не суждено. Отчаяния не было, потому что Милав знал - он сделал всё возможное и даже чуточку больше. Он сумел раздобыть две части Потерянного Жезла, и не его вина, что третья часть оказалась недостижима. Себя росомон не жалел. Он кручинился о Кальконисе, который доверял ему настолько, что без колебаний следовал за кузнецом повсюду. О Бальбаде Милав старался не думать. Этот ушлый парень нравился росомону, но кузнец так до конца и не определился в симпатиях к молодому коку. С Переплутом всё было предельно ясно. Этому злыдню одна дорога - на дно морское, и никаких кривотолков здесь быть не может.

Милав так увлёкся печальными думами, что не сразу расслышал охрипший голос Калькониса.

– Я вижу!..
– сипел сэр Лионель взволнованным голосом.
– Это... это земля!..

Расслышав магическое слово, все захотели взглянуть на неё. Любопытство едва не отправило их всех в морскую пучину. Обессиленные длительным перелётом анчутки не удержали расползающуюся цепочку. Один за другим Милав, Переплут, Бальбад и Кальконис полетели в воду. Однако анчутки оказались на высоте. Они не бросили путешественников в кипящем водяном котле, а постарались доставить их как можно ближе к берегу. Для этого они подхватывали почти парализованные долгим бездействием тела, тащили их несколько саженей по пенным бурунам, бросали в воду и недолго отдыхали, хлопая крыльями над барахтающимся путешественником. Милав старался держать в поле зрения Калькониса и Бальбада (на Переплута ему было глубоко наплевать).

К тому времени, когда росомон почувствовал достаточную подвижность в руках и ногах, анчутки ослабели настолько, что их сил хватало лишь для удержания на лету собственного измученного тела. Росомон пожалел трудяг-чертенят и приказал им возвращаться обратно. Анчутки, сделав над бултыхающимися в воде путешественниками прощальный круг, взяли курс на остров Ирия-Вирия.

Милав, долго искавший в пляске волн голову Бальбада, наконец, нашёл его. Направившись к нему, натолкнулся на Калькониса.

– Вы как?
– отплёвываясь, спросил кузнец.

– Честно говоря, бывало лучше... - прохрипел Кальконис.

– До берега добраться сможете?

– Смогу... пешком по дну...

Бальбад оказался совсем плох. Судороги в руках не позволяли ему активно бороться с волной, поэтому он безвольным поплавком болтался на поверхности. Милаву пришлось взять матроса на буксир и медленно тянуть его в сторону недалёкого берега. Ощутив под ногами вожделенную твердь, Милав услышал позади крики о помощи. Переплут, не смотря на то, что весил ненамного больше высушенной на солнце деревяшки, самостоятельно добраться до берега не мог. Кузнец передал почти бездыханного Бальбада на руки хрипящему Кальконису, а сам повернулся в сторону тонущего злыдня.

– Зачем... вы это... делаете?..
– с трудом проговорил Кальконис.

Росомон обернулся, облизал солёные губы.

– Помните Саффиса - капитана "Ангела-хранителя"? Перед расставанием он мне сказал: "...аххон - это уважительное обращение к человеку, ни разу в жизни не запятнавшему себя недостойным поступком...". Так вот, я, конечно, не аххон, но я не хочу, чтобы даже такая гнусь как Переплут, могла сказать обо мне что-то плохое. Я обещал отпустить его, и я своё обещание выполню! Но для этого мне придётся вытащить его из воды...

Либо Милав переоценил свои силы, либо коварный Переплут не хотел быть спасённым, но в какой-то момент росомон с ужасом понял: он больше не может бороться с волной, потому что его тело, с намертво прилипшим Переплутом, стало весить в два раз больше. Не успев пожалеть о решении спасти коварного старикашку, Милав почувствовал на шее чьи-то пальцы.

"Вот ведь, мерзкий злыдень, - с тоской подумал росомон, - нашёл-таки способ отомстить мне..."

Однако пальцы разжались, никто кузнеца на дно не потянул. Оглянувшись, Милав увидел весёлые глаза Калькониса.

– Я тоже не аххон, но всегда старался оставаться честным человеком! Если бы не Аваддон...

– Пустое, сэр Лионель...
– выплёвывая изо рта воду, сказал Милав.
– Все мы когда-то делали ошибки...

На берег кузнец выполз на четвереньках. Добравшись до сухих камней, рядом с которыми грудой тряпья лежал Бальбад, росомон упал на спину и стал невольным свидетелем презабавной картины. Сэр Лионель, стоя по колено в воде, изо всей силы поддавал Переплуту коленом под зад и при этом кричал радостным голосом: