Собрав все документы, я на следующий день, отправился в кадры ресторана "Пекин". В небольшом кабинете на седьмом этаже сидела женщина с сигаретой в зубах, сильно накрашенными губами и рыжими волосами.

– У вас же диплом. Какого черта вы сюда лезете? Вы мне даром не нужны. Если только анонимки строчить. Вас кто-нибудь прислал, признавайтесь! Вы - член партии?

– Нет.

– Но это хорошо. Знаете, если бы у меня был диплом, как у вас, я бы здесь не сидела, а где-то там..., - сказала она, поднимая указательный палец кверху.

– А если спрятать этот диплом?

– Диплом-это бумажка, а любая бумажка у нас весит, знаете сколько? Больше тонны. Да и зачем мне прятать вашу бумажку. Узнают - меня вытурят отсюда. Все, будьте здоровы.

– Возьмите, прошу вас!

– Некогда мне с вами разговоры разговаривать. Мне отчет надо делать.

6

Я снова вернулся домой ни с чем. Должно быть, вид у меня был не самый лучший, потому что теща пожалела меня. Она даже бросилась чай подогревать вчерашней заварки и не так категорично спросила:

– Ну, что?

– Ничего хорошего.

– У мене в школе работает племянник, он занимает хорошую должность.

– Какую?

– Он завхоз. Хошь, я яму позвоню, и он тебя пристроит.

– Попробуйте.

– Чичас.

Она набрала номер.

– Послушай, Филипп, тут значит такое дело. Моя дочь Валя, будучи в синатроии по причине лечения желудочно-кишечного тракта, почек, печении и желчного пузыря, и всего ослабленного организма, познакомилась тамычки с молодым человеком. Он, как это водится, облапошил ее, то есть соблазнил, поганец, и она согласилась с им пойтить в загс. Тут Москва сыграла основную роль. Все в Москву рвутся, ты знаешь, Филипп. Ну, так вот, она вернулась домой, и тут мы обнаружили, что у нашей Вали живот растет. "Ну-ка давай свово соблазнителя сюда, чтоб соседи не думали, что ты просто нагуляла ребятенка, говорю я ей". Ну, он, конечно сразу же и приехал...на нашу голову. Денег не привез, на работу яво никто не береть. Какой-то дяплом у него непригодный. Из-за того дяплома яго и не берут ниде. Посмотри, касатик, что ето за дяплом такой и если шо, возьми к себе мыть полы, да уборную чистить. Он может к тябе приехать на смотрины, да? Када? Прямо чичас? Тады я яво командирую. Как ехать? Метро "Новокузнецкая", а далее трамваем? Ну, хорошо, благодарю.
– Теща повесила трубку, повернулась ко мне и сказала: - Ну вот, видишь? благодари. Поезжай срочно. Ежели возьмут тябя, возвращайся, я накормлю тябя обедом. Будеть костный бульон и жареная картошка на второе.

Я помчался в школу номер 35 Бауманского района, увиделся с родственником супруги Филиппом, показал ему свой диплом.

– Дык это же нормальный советский диплом, - сказал Филипп, еще раз сверяя мое имя в дипломе с паспортом. Пойдем к Ивану Васильевичу Мостовому, нашему дилехтору, он тебя с удовольствием примет. Ты знаешь, у нас одно бабье. На тридцать человек, у нас всего три мужика: директор, я и физрук, остальные - бабье. Если бы ты знал, как они грызутся, завидуют, подсиживают друг друга! Даже старые девы есть. А район у нас престижный, Бауманский. Здесь в депутаты баллотируются первые лица государства. У тебя отец не был врагом народа? А то тут, брат, проверка кожного человека. Если что и мы с Иваном Васильевичем полетим, не подводи, говори честно.

– Отец у меня пострадал, но ни судим, ни репрессированным не был, - гордо ответил я.

– Это хорошо. Значит, можно иттить к дилехтору. Уборщиком тебе делать нечего: у тебя же диплом. Будешь преподавать. Ежели полторы учительской ставки это сто двадцать рублей в месяц: богатым не будешь, но на хлеб-соль хватит. Я сам столько же получаю.

Иван Васильевич встретил меня без особого энтузиазма.

– У меня только одна не занятая должность, это должность пионервожатого. У нас они почему-то не задерживаются. Ты уже будешь четвертым в этом учебном году.

– А почему?
– осмелился спросить я.

– Ставка маленькая, а работы много. У нас вообще-то не нормированный рабочий день, а это значит надо вкалывать за эти 80 рублей в месяц по двенадцать часов в день, а иногда и больше. Но если вы будете хорошо работать, мы вас станем поддерживать. Скажем, заболел преподаватель литературы или истории - вас на замену, а это дополнительная зарплата.

– Тогда я ваших преподавателей все время буду заражать гриппом. Можно, конечно, кому-то и ногу сломать, - сказал я.

Иван Васильевич улыбнулся.

– Кое-кому не мешало бы и шею свернуть, - сказал он.
– А если серьезно, то приходите, начнем работать. Побольше мужиков в народном образовании. Это ненормально, когда одно бабье. Дети страдают. У нас учатся дети и из неполноценных семей, где только одна мать и ребенку, особенно мальчику видеть на уроке хорошего подтянутого мужика - это же пример, а эти бабы только пищат на уроках. Все, желаю успехов.

Я вышел из здания школы и почувствовал, что у меня за спиной выросли крылья. Я не помню, как я добрался до трамвайной остановки, но я, кажется, прилетел. Сколько мне будут платить, меня не интересовало. Главное, я получил работу. С этой радостной новостью я примчался домой, к теще и ее костному бульону.

Вечером на семейном совете тесть сказал:

– Значит, тебе цена восемьдесят рублей. Мне цена - сто шестьдесят, тебе наполовину меньше. У меня семь классов, у тебя - высшее образование. Чертовщина какая-то. Я взял бы тебя к себе учеником, но что скажут мои кореши по работе? Ежели бы тебе было шешнадцать лет, куда ни шло, а так... иди в эту пионерию: восемьдесят рублей не деньги, но это все же больше, чем ничего. Надо было тебе в свое время в ремеслуху, какую-нибудь поступить, а ты в юнирситет полез. Пустое это дело, я те скажу.