Выйдя из душа, огляделась. Где-то здесь должна быть волшебная коробочка, дотронувшись до которой можно мгновенно высушить и расчесать волосы. Не коробочка – мечта. Я же из-за нелюбви к фенам и любви к длинным густым волосам до двух ночи сидела за книгами – сушила.

Подхожу к шкафу. Насколько я помню, он управляется с помощью голоса. Только вот как?

– Эм… дорогой, – точно недешевый. – и, наверное, уважаемый шкаф! – Дожили… Я уже с мебелью разговариваю. – Можно мне какое-нибудь платье? – Какое-нибудь? Почему я должна носить какое-нибудь платье? – Желательно легкое струящееся, не слишком яркое, но и не темное, и не из бархата, никакого бархата, его здесь и так больше некуда, так же… – но видимо шкаф устал меня слушать и плюнул в лицо требуемым.

Выпутавшись из ткани недовольно бурчу.

– Мог бы и повежливее.

Однако, не смотря на невежливость, работу свою шкаф сделал хорошо. Платье получилось практически невесомым, переливающимся всеми оттенками неба – от голубого до темно-синего.

Просматривая список блюд, под аккомпанементы урчащего животика, услышала стук в дверь.

– Пора обедать!

Я спешу в столовую, которая являлась примером минимализма. Стол, стулья, боковой столик с запасной посудой и закусками, панорамное окно. И все бы ничего, но стены обиты серым бархатом. Меня скоро тошнить будет от бархата.

Когда все усаживаются за стол, на обитые все тем же бархатом стулья, появляется Хеймитч. Умытый и ухоженный Хеймитч – это что-то невероятное, мамонт в пустыне выглядел бы более естественно.

Я с нетерпением ерзала на стуле, прислушиваясь к незатейливому разговору стилистов, ментора и Эффи, оглядываясь в поисках еды, и немного приглушала голод маленькими глотками опустошая бокал терпкого красного вина. Сквозь ароматы голода прорывались лишь обрывки фраз.

– Костюмы потрясающие…

– Как вам пришла такая идея?

– Это было что-то…

– Погода на заказ…

Перед глазами появляется тарелка сливочного грибного супа, украшенного зеленью и голоса исчезают совсем.

Ммм… Как же это вкусно…

Вслед за супом я отправляю вовнутрь лепестки мяса, вымазанные в томатном соусе, зеленые завитки макарон и утрамбовываю все вином.

Становится тепло и хорошо, я откидываюсь на спинку стула, пододвигаю к себе блюдо с сыром и виноградом и пытаюсь вникнуть в разговор, который далеко уйти не успел, до сих пор говорили о костюмах, только для интервью.

– А сейчас торт! – возвещает Цинна.

Подходит официантка, ставит на стол полукруг снежка, который тут же безжалостно поджигает. Он на мгновение вспыхивает и гаснет, прямо как надежда школьника, что его не вызовут к доске, за секунду до того, как учитель называет его фамилию. – Я специально заказал такой торт в честь вашего огненного дебюта.

Улыбаюсь и только тут бросаю взгляд на рыжеволосую официантку и слова «Я тебя знаю!» вырываются раньше, чем я успеваю прикусить язык.

Глянув на стол, я начинаю жалеть о своем недальновидном поступке ещё больше и у меня появляется мечта №261 «обзавестись оказывается таким нужным прибором для стирания памяти из Людей в черном»

Дура! Какая же я дура… Но это правда. Я её где-то видела.

– Не мели чепуху, Китнисс! – отмахивается Эффи. – Как тебе такое в голову пришло? Ты не можешь знать безгласую!

– Безгласую, – тупо повторяю я.

– Преступница, – поясняет Хеймитч, подумав, что я не поняла. – Ей отрезали язык в наказание. Скорее всего за измену. Ты не можешь её знать.

– А если бы и знала, не должна обращаться к ней иначе как с приказом, – поучает Эффи. – Разумеется ты её не знаешь.

Они, конечно, ошибаются. Я ей знаю. Моя история намного банальнее и менее напряжённее истории Китнисс, но рассказывать ни ту ни другую не собираюсь. Первую не очень помню я, а во вторую очень не поверят они.

– Эм… наверное, я обозналась. Просто… – как же звали ту девушку? Имя крутится на языке, но…

– Дейли Картрайт! – восклицает Пит. – Она вылитая Дейли Картрайт.

– Точно, – выдыхаю, – с ней и спутала. Из-за волос.

– И глаза похожи, – поддерживает Пит.

Взрослые с облегчением возвращаются к обеду, и я незаметно бросаю Питу благодарный взгляд. Он кивает.

Попробовав воздушный торт с легким яблочным привкусом, идем в гостиную смотреть повтор церемонии открытия.

На фоне хмурого неба яркие языки пламени смотрелись очень эффектно особенно на фоне остальных трибутов.

– Кто подал идею держаться за руки? – интересуется Хеймитч.

– Цинна хотел, но оказалось, что это не нужно, они сами до этого догадались.

– Молодцы, – похвалил Хеймитч. – Здорово придумано. Есть что-то бунтарское, но в меру.

Слышали, слышали, один за себя и все против одного.

Мне было интересно не это, я внимательно вглядывалась в экран, чтобы увидеть лицо той сволочи, которая бросила цветок. Сволочей было много и вычислить главную не удалось.